Вторая молодость Фаины

Мужчина сделал несколько шагов вперёд, подойдя ближе, примерно на расстояние вытянутой руки:

— Фаина… Андреевна?! Это действительно вы?! — каждый свой вопрос мужчина произносил с восклицанием, будто бы удивляясь, тому, что это могу быть я.

— Здравствуйте, Константин Константинович, — сухо проговорила, я же не знала, общалась ли Фаина с этим «товарищем» или нет, но в любом случае собиралась придерживаться версии, что всё помню, просто «память девичья».

Мужчина вдруг спохватился, что держит меня в коридоре:

— Проходите, Фаина Андреевна, рад, что… что …, — мужчина никак не мог подобрать слова, — рад вас видеть в добром здравии

Жестом показал проходить прямо по коридору, в конце которого виднелась приоткрытая дверь. Я, не раздумывая пошла и вскоре оказалась в большом, дорого и красиво обставленном кабинете.

Облицованные зелёным камнем, похожим на малахит, стены, хотя может быть это он и был, мощный стол, мне показалось, что ножки стола отделаны кожей, такой, как и стоявшие по периметру кабинета диваны. Большой стеллаж за спиной владельца кабинета, и три арочных окна.

Стул для посетителей тоже имелся, был таким же большим и дорогим, но Константин Константинович, вошедший следом, предложил мне присесть на один из диванов.

— Фаина Андреевна, а хотите чаю? — задушевно спросил нотариус

Я подумала, что в моём положении грех отказываться, тем более что чаю хотелось. А уж когда та же самая горничная, которая не пускала меня, принесла ещё и пряников, я готова была её расцеловать.

Так увлеклась пряником с чаем, что пропустила первый вопрос. Вот же, как будто бы никогда не ела. Но они были такие свежие и вкусные, что мне показалось, такие пряники я ещё не пробовала.

— Так, Фаина Андреевна, вы, наверное, пришли по вопросу документов? — нотариус оказался прямо «мистер очевидность».

Захотелось пошутить: — «Нет, пряников пришла поесть», но сдержалась.

— Да, Константин Константинович, пришла в себя в больнице… и удивилась, — голос мой дрогнул, и нотариус внимательно на меня посмотрел.

А я сделала это ненамеренно, просто вдруг вот так вот за поеданием пряника я осознала, что это всё и правда со мной произошло. Что я больше не Фаина Андреевна Кутепова, бухгалтер со стажем и почётная пенсионерка, а Фаина Стрешнева, дворянка, «чудом» выжившая после непонятного происшествия.

— Удивилась тому, что не приди я в себя именно в этот день, меня бы отправили умирать в Волковскую богадельню, и никому до меня не было бы дела, — закончила я.

Нотариус покачал головой, прикусил губу:

— Вы правы, Фаина Андреевна, все мы основывались на заключении доктора

Нотариус вздохнул и продолжил:

— Дела вашей семьи я веду давно, ещё с вашим батюшкой начинали. Так вот, ситуация непростая.

Я удивлённо посмотрела на нотариуса, интересная формулировка:

— Что значит непростая ситуация?

Нотариус встал с дивана, и пошёл к стеллажам, как оказалось на боковой панели был установлен металлический несгораемый шкаф, его-то он и открыл, вытащив ключи из верхнего ящика стола.

Достал из шкафа увесистую папку и вернулся, положив папку на низкий журнальный стол.

— Допили? — спросил меня, и когда я кивнула, переставил пустые чашки на подкатную тумбу. Я проводила взглядом вазочку с пряниками.

—Ну-с, давайте я вам всё расскажу, — произнёс Константин Константинович, усаживаясь на придвинутый стул.

Оказалось, что когда отец семейства Стрешневых умер несколько лет назад, то оставил он довольно приличное состояние, доходный дом, столичный дом, загородное имение, да круглую сумму на счёте в банке.

Да вот только маменька денег зарабатывать не умела, а тратила их со вкусом. Да ещё «завела» любовника, который втянул её в финансовые махинации, обещая «золотые горы», да так, что, распродав всю недвижимость еле-еле хватило рассчитаться с кредиторами. И за несколько лет состояние дворян Стрешневых стало напоминать тонущую дырявую лодку. А здесь дочка красавица подросла и решила маменька её повыгоднее замуж пристроить.

Искать женихов было сложно, репутация семьи, благодаря мамаше была подпорчена, но маменьке удалось. Жениха нашла богатого. Опытного, дважды вдовца, шестидесятилетнего князя Дулова.

Услышав про возрастного жениха, я сразу же задала вопрос:

— А был ли ещё жених? Я что-то помню, что жених у меня был молод и не женат

Нотариус опустил глаза, сглотнул:

— Вы, вероятно, про Воронова Дмитрия Алексеевича?

Я на всякий случай кивнула:

— В больнице мне сказали, что он оплачивал моё содержание, когда маменька отказалась это делать.

— Фаина Андреевна, — нотариус вдруг смутился, как будто бы я сказала что-то неприличное, — Дмитрий Алексеевич не был вашим женихом, скорее… сердечным другом.

«Ничего себе, поворот, — подумала я, — вот это Файка учудила!»

А вслух спросила, чтобы уж точно знать:

— Константин Константинович, есть моменты, которые я не помню, доктор сказал, что память восстановится, но позволите, назову вещи своими именами?

Нотариус, как мне показалось, облегчённо кивнул

—То есть Дмитрий Алексеевич был моим любовником? — прямо взглянув на нотариуса спросила я

Тот даже вздрогнул, но кивнул и добавил:

— Верно, Фаина Андреевна, для общества так и выглядело.

Я задумалась, но нотариус не дал мне долго рефлексировать:

— Давайте я вам расскажу, что у вас осталось

Осталось у меня немного, из плюсов пятьсот рублей на «мои похороны», из минусов, задолженность по уплате налога за продажу недвижимости, и… маменькина любимая лошадь, которая вот-вот пойдёт с торгов, если не заплатить за содержание.

Я вздохнула, с жильём по-прежнему было непонятно. И вдруг вспомнила, что говорил мне доктор:

— Постойте, Константин Константинович, а брат? У меня же был брат?

Нотариус странно поморщился, открыл папку и достал оттуда несколько плотных листов.

— Брат у вас был, Фаина Андреевна, сводный, от первого брака вашего батюшки, — степенно проговорил нотариус, раскладывая передо мной лист за листом, — землю в Пермской губернии отписал ему батюшка ваш, остальное ваша матушка не позволила, — Константин Константинович недовольно поджал губы, как будто был в корне не согласен с таким решением.

Что-то меня царапнуло в том, как нотариус произнёс «был», о чём я незамедлительно и спросила:

— Вы сказали был?

Мужчина опустил взгляд и вместо того, чтобы ответить достал из папки ещё одну бумагу, на которой был изображён двуглавый орёл, держащий в лапах факел и какие-то ленты.

Заметив, что я пристально изучаю изображение, Константин Константинович уточнил:

— Герб полицейского управления

Положил бумагу передо мной, но я не смогла прочитать, было написано по-русски, но с лишними буквами, а мне и без того было страшно, тогда нотариус сжалился и сказал:

— Брат ваш и его супруга найдены мёртвыми, застреленными в собственном доме несколько месяцев назад.

Я подняла брови, потом нахмурилась, пытаясь уложить услышанное:

— То есть примерно в то же время, что и я?

— Выходит, что так, возможно, что на пару недель позже, — прозвучал ответ.

«Да, вот тебе и новая молодость! — пришла мысль, — как бы не угодить в «ощип»».

— Но это ещё не всё, — продолжил Константин Константинович, и мне захотелось расхохотаться, но я промолчала и хорошо сделала, потому как то, что сказал нотариус было очень важным:

— Уж и не знаю, хорошо это для вас и нет, а только усадьба в Пермской губернии всё ж таки принадлежит вашей семье, но только, если вы готовы будете взять опекунство над младшей барышней, Полиной, вашей племянницей, четырёх лет.