Невинная игрушка зверя

В тёмном взоре вновь принимаются ярко полыхать золотистые искры. На самом деле завораживающе красиво. И не будь ситуация настолько патовой, я бы с удовольствием полюбовалась ими полнее. Но сейчас ничего кроме ужаса не испытываю. 

— Слушай, а может правда договоримся? Не будешь же ты меня и правда… вот так… против воли? — в очередной раз попыталась воззвать к его разуму. 

— Почему против воли? К тому моменту, как мой член окажется в тебе, сама будешь умолять ебать тебя жёстче. 

Как подтверждение слов его пальцы глубже давят мне между ног. 

— Да я даже имени твоего не знаю! — взвизгиваю, приподнимаясь бёдрами, уходя от прикосновения. 

Золотистые блики в его глазах вспыхивают ярче. 

— А это тут причём? — искренне озадачивается оборотень. 

— А как же я тебя умолять буду, если даже не знаю, кого умолять? Кто ты, чем занимаешься, сколько тебе лет, какой твой любимый цвет, блюдо, музыка? И вообще… не знаю тебя. Никак.

— Я — Каин, ты — охуенно красивая фейка, которую я собираюсь натянуть этой ночью, всё остальное нахер не интересно, — ухмыляется он. 

— А я так не могу! С первым встречным! Мне надо узнать человека, прежде чем сближаться с ним, да ещё настолько. И… романтику хочу! Ты даже цветы мне не подарил!

Кажется, нервы понемногу совсем сдавать начинают, раз я такую чушь несу. Какая к чертям романтика? Какие цветы? Но это неожиданно срабатывает. 

— Пиздец ты сложная, — устаёт от моих претензий и сам оборотень. 

Хотя и тогда не сдаётся. Зато у меня появляется минутная передышка, пока он берётся за телефон, а затем кому-то что-то быстро печатает с самым сосредоточенным видом. 

— Про цветы я тебя услышал, чего ещё надо? 

— Эм… Покушать? Я ещё не ужинала. Только обедала в университете. 

В поддержку слов желудок и впрямь издаёт голодные рулады, отчего я дико краснею под внимательным взглядом. 

— Лады. Понял, — продолжает что-то печатать на телефоне. — Ещё какие-нибудь пожелания будут, моя феечка? — отрывает взгляд от экрана и снова смотрит на меня. 

— Свободу? 

— Отымею, и свободна. 

— В смысле на ноги меня поставь. Пожалуйста, — переиначиваю я свою просьбу. 

Удивительно, но моя просьба и на этот раз услышана. Он даже, отправив кому-то сообщение, демонстративно поднимает ладони вверх вместе с телефоном. Неверяще смотрю на его руки, в лицо, снова на руки. Раздумываю, в чём тут может быть подвох. Он ведь должен быть. Иначе с чего бы ему вдруг быть таким добреньким?

— Что-нибудь ещё, сладкая?

— Да, — киваю согласно. — Отпусти, а? Мне на учёбу завтра рано вставать, надо выспаться, не могу я с тобой ничем таким сегодня заниматься, — медленно по стеночке спускаюсь вниз по лестнице. — И общежитие скоро закроется, успеть надо до комендантского часа. Не приду, папа узнает, а он у меня, и правда, очень и очень суровый. Замуж обещал выдать, если буду прогуливать и плохо учиться. Так что нельзя мне тут с тобой оставаться. Никак нельзя. 

Луна, кажется, я за сегодня бью все рекорды по отмазам. Я перед родителями так много не оправдывалась никогда за все свои девятнадцать лет, как перед этим Каином за какие-то два часа, или сколько там времени прошло.