Хозяйка "Волшебной Флейты". Начать сначала

День клонился к закату. Этот бесконечный и бестолковый день, когда я всё обрела снова и снова всё потеряла, собирался наконец-то закончиться, а я ещё не могла понять, что ждёт меня вечером – хорошее или плохое.

Карета легко шелестела колёсами по земляной дороге, которая вилась между зеленеющими полями. Мерное поскрипывание рессор, дробный топоток копыт тёмной лошадки, и больше ничего, больше никаких звуков. Птицы затихли, словно перед грозой, только где-то в вышине тёмно-голубого неба пронзительно и тревожно кричали ласточки, рассекавшие чёрными стрелами бескрайнее пространство прозрачного воздуха.

Я отодвинула занавеску, пытаясь заглянуть вперёд. Скоро ли уже приедем? Кучер молчит, скорость не сбавляет, пейзаж за окном не меняется – всё поля да поля с редкими росчерками перелесков. Со вздохом я откинулась на жёсткую спинку сиденья, провела рукой по внутренней обивке кареты. У господина Ларина богатый экипаж, но не эпатажный. Скромный, деловой. Ну, от полицмейстера я другого и не ожидала. Даже в его доме было слегка пустовато для нормального дворянина.

Богиня, да мне всё равно!

Спасибо Ларину, что остановился на площади и подобрал меня, бедную родственницу. Спасибо, что одолжил свою карету с кучером.

Это всё взаправду?

Кожа перчатки скользнула по коже саквояжа, куда Лесси в слезах упаковала мои платья от пани Козловской. Что хорошо в этом мире – натуральная кожа, лён, хлопок и никакой синтетики… Никакой химии, только то, что производит природа. Но нужно родиться в правильном статусе, чтобы не чистить, не стирать и не гладить всё это самой.

О чём я думаю? И где уже это поместье? Скоро мы приедем? Блин, как неудобно в карете задавать вопросы о маршруте! Таксист хотя бы рядом, а тут… Я приподнялась с сиденья, хотела было стукнуть в крохотное мутное окошко, в котором маячила спина кучера, но тут раздался его властный окрик: «Пру-у-у!», карету тряхнуло, я свалилась обратно и зашипела, как рассерженная кошка. А потом обрадовалась – ведь это значит, что мы приехали!

Я прилипла к окну, пытаясь рассмотреть поместье. Мне почему-то казалось, что оно должно было быть огромным, утопающим в цветах, ярким. Как у Потоцких. Но я увидела нечто, похожее на запущенную после зимы дачу. Ну ладно, по размерам – целый дачный посёлок. Но очень запущенный. Даже с бомжами, которые, не стесняясь, расположились на постой по углам.

Господь милосердный и все Богини этого мира! Задёргала ручкой дверцы, чтобы поскорее вылезти и посмотреть ближе на всё это безобразие, но ту слегка заклинило. Злясь, я ударила в стекло кулаком, не заботясь об имуществе Ларина, и тут дверца сама распахнулась. Кучер, склонившись в лёгком поклоне, протянул мне руку, пробасил:

- Приехали-с, слазьте, барышня.

- Благодарю, - сквозь зубы процедила я, осторожно спускаясь на землю, огляделась по сторонам. – А это точно имение Городищевых?

- А как же, барышня! Других не знаю.

Небо пламенело. Оно горело так, будто высшие силы ехидно посмеивались надо мной, подкидывая дров в топку, на которой сгорят моё благое намеренье и намёк на будущую беспроблемную жизнь. Под небесным пожаром вызывающе торчали копья тёмных елей и щиты пышных лип. На их фоне графская усадьба казалась маленькой и жалкой, особенно её облупившийся фасад. В сумерках угадать цвет не представлялось возможным. Я с досадой вздохнула. Платон говорил, что доход от имения более чем скромен, но тут царит даже не бедность, а полная безнадёга. Двор грязный, ограда даже не каменная и не кованая, а деревянная, как в наших старых деревнях, дом требует ремонта. Площади, конечно, нехилые – по территории как парочка стандартных стадионов плюс несколько кварталов моего родного города. Но что с того, если всё в руинах?

- Хтонь какая-то, - пробормотала я, делая несколько шагов по направлению к дому.

- Штось? – удивился кучер.

- Гав? – подозрительно повторила за ним кудлатая серая собака, привязанная к углу деревянного флигеля.

Я снова вздохнула. Ни души. Ладно, меня не встречают – это понятно. Никто не знал, что я приеду. Знают ли тут, что я вообще есть в природе? Но хотя бы минимальная жизнь на этой планете должна существовать! Кроме собаки, разумеется. Собака мне не подскажет, где найти управляющего.

Так, стоп. Я не Танька Кленовская из Горноуральска, я графиня Городищева и вести себя должна, как графиня, приехавшая в собственное имение!

Повернулась к кучеру и твёрдым (даже немного слишком твёрдым) голосом велела:

- Любезный, поди-ка, поищи управляющего.

И добавила, когда кучер заворчал себе под нос что-то недовольное:

- Да поживее, ночь на дворе!

Мужик покорно зашагал по раскисшей от дождей дорожке к ближайшей постройке непонятного назначения, а я подобрала подол платья и осторожно позвала:

- Собачка, а собачка!

Кудлатый пёс осклабился в улыбке и подобострастно завертел куцым хвостом. Мда, охранник из него ещё тот.

- Вы, барынька, часом дорожку не попутали?

Голос за спиной заставил меня схватиться за сердце. Вашу Машу, так и помереть недолго от инфаркта! Обернувшись, я увидела вышедшего из-за кустов дядечку самого провинциального вида – в рубахе навыпуск, подпоясанной ремнём, в штанах, заправленных в голенища грязных сапог, в картузе, венчающем лохматую и бородатую голову. Ружьё покоилось на его согнутом локте, выставив в мою сторону чёрные дула. Вид у мужика был не то чтобы угрожающий, но тревожный. Отдышавшись, я проблеяла, косясь на двустволку:

- Надеюсь, что нет. Это же имение Городищевых?

- Ельцы, - ответил он. Не отрицая и не подтверждая. Я не поняла, переспросила:

- Ельцы — это деревня?

- Ельцы – это усадьба.

- И принадлежит она… - вопросительно продолжила я, уже смелее глядя в бесцветные глаза под кустистыми бровями.

- Его светлости Платону Андреевичу Городищеву принадлежала, теперича сынку отойдёт, Петру Платоновичу, когда возрасту достигнет.

- Слава тебе, Господи, - выдохнула я. – А сразу нельзя было сказать?! Вы кто? Управляющий?

Он неопределённо мотнул головой, буркнул:

- Ковригин я.

Прекрасно. А главное – весьма информативно.

- И? – с нажимом спросила. Ковригин прищурился:

- Сами-то кто будете? Не местная, я тут всех знаю.

Сегодняшний напряжённый день, голодный и суматошный, выпил из меня все оставшиеся силы, а этот придурок вымотал своими загадочными ответами, поэтому я просто позволила себе выплеснуть на него всю скопившуюся внутри ярость и наорать.

- Какое твоё дело, кто я такая! Может, я королева английская, может, принцесса Шехердистана, а может, фрейлина императрицы! Когда женщина задаёт вопрос, нужно отвечать по-человечески, а не делать таинственное лицо, как будто тут не поместье, а секретный объект стратегического вооружения! Где управляющий, где дворня?! Я приехала в своё имение, я устала и голодна, я хочу есть, спать и в туалет, в конце концов, я могу получить то, что мне нужно, или следует написать прошение на имя государя в трёх экземплярах, заверенное у нотариуса?!

Ковригин выпучил глаза, жуя бороду. Не думаю, что он понял всё, но впечатлился моей речью. Он даже попытался изобразить нечто вроде поклона и рукой указал мне направление движения:

- Туда, барыня, в господский дом.

Я задрала нос, подняв юбку повыше, развернулась и решительно зашагала через двор к усадьбе. Бросила через плечо:

- Мой саквояж в карете.

Сапожки вязли в грязи. У Лизы на заднем дворе был настил из досок, надо и тут так сделать. Неужели сами догадаться не могли? Сзади послышалось характерное чавканье. Ковригин топал мне вслед, таща тяжёлую сумку. Я хмыкнула. Навстречу на крыльцо выполз кучер, сплюнул в хилый цветник и буркнул: