Случайная мама. Чудо под Новый год

ОКСАНА

– Обалдеть, это ты в двадцать лет отцом стал?

Очередной мой вопрос совпадает с пришедшим на телефон Звягинцева сообщением. Извинившись, он отвлекается, чтобы прочитать его и вбить ответ, а когда пару минут спустя освобождается, с серьезным видом уточняет:

– Разве плохо быть молодым отцом?

– Нет. Но обычно парни бегут от ответственности.

И я нисколько не преувеличиваю. Двадцать лет – пик активности. В крови разгул гормонов, в ушах свист свободы и вряд ли хоть одна серьезная мысль о будущем в голове. А дети вообще за гранью фантастики.

– С Никой был не тот случай, – отвечает он твердо и больше ни слова не добавляет. Так, что гашу любопытство и спешу сменить тему на более легкую.

Да хотя бы поговорить про учебу.

Но и та оказывается для Павла важной.

– Нет, Окси, я не штаны в универе просиживаю, а учусь. И такое, прикинь, бывает, – заверяет он со смешком, когда я подкалываю про последний выпускной год и лень. 

А следом рассказывает, что проходит практику на одном из градообразующих предприятий города, куда уже летом вернётся молодым специалистом – даже вакантное место для него имеется, и дипломный проект он пишет самостоятельно, а не ждет заказ по интернету.

– Да ты крут, студент!

– Разве ты не поняла это с первого взгляда? – играет бровями.

Усмехнувшись, уточняю:

– Считаешь, должна была это сделать после твоей реплики: «На следующей неделе дашь»?

– Прости, – немного тушуется, растирая лоб, – это всё наш дурацкий спор с Борькой. В общем, не бери в голову.

– Договорились, уже забыла, – соглашаюсь покладисто.

И тут же слышу:

– Но если вдруг передумаешь, я не откажусь...

Вот же донжуан! Молодой, да ранний!

Гости покидают мою квартиру спустя час, когда телефон Павла начинает дымиться. На него один за другим сыплются звонки. Некоторые из них он сбрасывает, на два отвечает, но оба раза говорит кратко. Да, нет, окей.

Подозреваю, мое присутствие весомо ограничивает его словарный запас, но уходить в комнату, чтобы дать ему уединенно поболтать, не спешу. Все-таки я у себя дома, да и маленькая гостья щедро делится со мной своей единственной игрушкой, позволяя рассмотреть ее поближе.

– Пока, – Ника от души намахивает мне ручкой и с усердием кивает на предложение заходить в гости, когда стоим на площадке, а потом, явно поддавшись порыву, возвращается и обнимает за ноги.

С затаенной нежностью касаюсь ее темных волос, таких шелковистых, каких у меня никогда не было, и запираю собственную дверь лишь тогда, когда закрывается дверь соседей.

Немного постояв у зеркала в прихожей, возвращаюсь на кухню и неторопливо перемываю немногочисленную грязную посуду. Следом смахиваю крошки с велюрового сидения, – грызя печенюшки, зайчик Я-я был не особо аккуратен, – и всё время улыбаюсь. Ника покорила своим дружелюбием и непосредственностью с первого взгляда.

Не то чтоб я не любила детей – все же в педагогический поступала не с большого бодуна, а по собственному желанию. Но любить детей абстрактно – это одно. А так сходу проникаться симпатией к одной конкретной малоговорящей кнопке – совсем другое.

У меня невероятнейшим образом это вышло. Без каких-либо усилий.

Телефон в ладони вспыхивает сообщением. Мама отчитывается, что уже дома и жарит папе котлеты. Чуть позже планирует готовить в мультиварке плов. Приглашает завтра заехать к ним на ужин.

Обещаю подумать. Плов я люблю, а не стоять у плиты – люблю еще больше.

Окинув беглым взглядом кухню, делаю шаг, чтобы ее покинуть, но торможу возле календаря. До нового года остается чуть больше трех недель. Кажется, времени еще – вагон и маленькая тележка, но с вариантом выбора подарком – не так уж и много.

– Надо будет обдумать, – делаю пометку в голове.

И тут раздается звонок в дверь.

Первая мысль: ребята что-то забыли, вот и вернулись. Вторая: Никуся захотела забрать коробку с парой печенек, которые остались у меня.

Усмехнувшись, иду открывать. То, что это могут быть не они, почему-то не думается. Отпираю замки, распахиваю дверь и с изумлением смотрю на незваного гостя.

Казаков собственной персоной.

– А вот и моя непогрешимая женушка, – выдает почти бывший, слегка растягивая гласные. – При-и-иве-е-ет.

– Ты пьян? – оцениваю его дикцию и внешний вид.

Глаза блестят, щеки красные. Шапка сдвинута на затылок, куртка расстегнута, спортивная кофта под ней расстегнута, рубаха под ней тоже расстегнута. И только футболка нет. Ей никак. Пуговицы отсутствуют.

– Трезв, как стеклышко, – заявляет мне многослойная капуста.

– А если еще подумать?

– Пф-ф-ф… писярик не в счет, Ксюх. С тобой иначе сложно разговаривать, – заявляет Казаков глубокомысленно и подается всем корпусом вперед. – Пустишь?

– Нет, – складываю руки на груди и прислоняюсь плечом к коску, а ногой подпираю дверь, закрывая проход. – Зачем пришел?

– Я тебя люблю.

Шумно выдыхаю и морщусь.

– Попытка не засчитана.

– Соскучился.

– Ложь.

– Оксан, мы муж и жена.

– До конца недели.

– Черт! Какая ты тугая.

Слава богу, дошло.

– Пока, Миша, – машу рукой и начинаю закрывать дверь.

– Стой! Погоди! – тормозит мою попытку. – Я пришел договариваться.

– Договариваться?

Хмурю брови.

– Да. Я согласен. Я дам тебе развод, добровольно, но только в следующем году. Даже адвоката своего крутого отзову, обещаю, Ксюх.

– И что взамен? – проявляю любопытство. Не то, чтоб вот так сходу собралась соглашаться, но до чего еще успел додуматься Миша, очень уж интересно послушать.

– Мне временная регистрация нужна. На год. А лучше два… с половиной. Я на новую работу собираюсь устраиваться.

– А прежняя чем плоха стала? – растягиваю губы в улыбке.

– Уволился.

Стягивает шапку и чешет макушку.

– Сам?

– Да. Там… в общем, проблемы. Я понял, что был неправ, когда тебе изменил, и всё высказал заведующей. Сказал, что расстаемся. Ты мне важнее. А она, меркантильная стерва, велела писать заявление по собственному.

Боже, какой же брехун. Сказочник семидесятого левела. Да это ему, а не мне надо детские книжки писать. Вон как ловко сочиняет.

– Бедненький, – цокаю языком. – Получается, ты сам свою любовницу бросил, а ее муж совсем не при делах? И переломать тебе ноги он не обещал?

– Откуда ты?.. Это ты ему рассказала?! – вспыхивает от недовольства.

– Не-не-не, Миша, меня в ваши игрища не приплетай. Не надо, – выставляю руку и машу перед его носом указательным пальцем. – Я к вашей песочнице никакого отношения не имею. А знаю откуда… так из-за вашего дружного коллектива. Любящего дружно разносить сплетни. Вот и до меня они докатились.

– Оксан, да не слушай ты их. Я…

– Тебе пора, почти бывший муж, – заявляю твердо.

– А прописка?

– А с пропиской сам решай. Сам-сам-сам… – развожу руками, после чего, ловко оттолкнув наглеца, захлопываю дверь.