Землянка для стражей галактики

Энзо.

Я моргаю, но он не исчезает. Он стоит за решеткой, его силуэт мягко подсвечен тусклым синим светом. Все такой же безупречный, в чистой униформе, с гладко зачесанными волосами и печальным выражением лица.

Он останавливается перед капсулой и смотрит на меня снизу вверх. В глазах мелькает тень чего-то похожего на сожаление, но я ему не верю.

— Тина, — он произносит мое имя так, будто мы снова в лаборатории.

Будто ничего этого не было.

Я чувствую, как внутри все замирает.

— Что, пришел насладиться своей работой? — с горькой усмешкой произношу я.

Энзо делает шаг ближе.

— Хватит сопротивляться. Ты же умираешь. Я могу помочь.

От моей улыбки трескаются сухие губы. Но мне плевать на эту боль. Она не сравнится с той, что огромным комом разрастается в груди.

Боль предательства. Ее ни с чем не спутать.

— Помочь? Как ты помог мне оказаться здесь?

Он медлит. Его замешательство дает мне каплю удовлетворения.

— Я не хотел этого, — говорит он так, словно ему действительно жаль. — Все зашло слишком далеко. Но если ты сейчас сдашься, я смогу…

— Да пошел ты, — рявкаю я, внезапный прилив злости дает мне немного сил. — Ты продал меня этим ублюдкам! Ты продал свою жалкую шкуру. Теперь тебе нужно оправдание, чтобы не сгореть в собственной лжи?

Его челюсть напрягается. Я вижу, как его пальцы сводит судорогой, как он хочет сделать шаг ко мне, но тут же останавливается.

— Ты понятия не имеешь, что стоит на кону! — его голос уже не такой мягкий. — Если бы ты просто слушала, если бы не была такой упрямой…

— Если бы я просто отдала им все, что у меня есть, да? — я усмехаюсь, хотя во рту только сухость и горечь. — Если бы просто прогнулась, как ты?

Энзо шумно выдыхает, прикрывая глаза, будто пытается успокоиться.

— Тина…

— Нет! — я напрягаю мышцы, но субстанция держит меня в плену. Гребанное желе, липкое и холодное, словно насмешка над моим бессилием. — Не смей произносить мое имя. Ты для меня мертв.

Он берет в руки панель управления решеткой.

— Я – единственный, кто может тебя отсюда вытащить. Но ты должна мне довериться.

Довериться.

Я смотрю ему в глаза. Я помню, как он смотрел на меня, когда мы работали вместе. Восхищенно и заинтересованно. Тогда я думала, что он видит во мне человека.

Теперь я знаю правду.

Он видел во мне ресурс.

Энзо сжимает пальцы в кулак, но быстро расслабляет их. Контролирует себя. Все такой же собранный. Все такой же лживый.

— Как давно ты спелся с тореданами? — тихо спрашиваю я, пытаюсь сделать глубокий вдох, но мышцы сводит судорога. — До экспедиции? Или уже на станции решил продать меня, когда понял, что не можешь тянуть одеяло на себя?

Он молчит, смотрит в сторону. Значит, я права.

— Что они тебе пообещали взамен? — продолжаю я, вгрызаясь догадками в его сознание. — Деньги?

Энзо вздыхает, проводит рукой по лицу.

— Не-е-е-ет, — тяну я, наблюдая за ним. — Власть?

— Тина…

— Тогда что? Новые технологии для биоинженерии? Возможность перешагнуть через законы нашей науки?

Он резко переводит на меня взгляд.

Попала!

— Ты ведь всегда хотел большего, да? — продолжаю я язвительным тоном. — Пока мы разрабатывали сыворотку, ты уже думал, как извлечь из нее выгоду.

Энзо качает головой.

— Это не так просто.

— Ах, ну конечно! Ты же не предатель, а жертва обстоятельств, да? Ты просто «не мог иначе».

Он стискивает челюсть.

— Ты не понимаешь, Тина. Они все равно бы забрали ее. Карак не остановился бы. Я просто… просто выбрал сторону, на которой было больше шансов выжить.

— Значит, твоя цена – это шанс выжить?

Энзо снова отводит взгляд.

Трус! Даже в глаза мне не может смотреть!

— А твоя? — бросает он в ответ.

— Уж точно не предательство.

— Ты всегда была упрямая, — говорит он тихо. — Но упрямство убивает.

— Лучше умереть, чем жить с клеймом, как у тебя, — злобно бросаю я.

Его губы сжимаются в тонкую линию.

— Если я выйду отсюда, — цежу сквозь стиснутые зубы, — первым делом я сверну тебе шею.

Энзо никак не реагирует на мои слова. Только улыбается. Едва заметно и печально. Будто знает, что моя жизнь уже предопределена.

— Ты не изменишь угрозами своего положения, Тина.

Он изучает меня, а потом качает головой.

— Подумай. У тебя мало времени. Прошло уже более сорока восьми часов с того момента, как на твой корабль напали.

Зажмуриваюсь и проваливаюсь в телесные ощущения.

Давай, родимая, ты должна мне помочь. Чувствую, как по венам течет горячая кровь, как конечности наполняются силой.

Делаю глубокий вдох, собираю всю слюну, которая успела выделиться и смачно плююсь в сторону Энзо.

Предатель делает шаг назад и прожигает меня злобным взглядом.

Он понял мой ответ на все его «предложения».

— Значит, не хочешь по-хорошему…

Энзо резко поворачивается к Караку, сдерживая злость.

— Этот бальзатоидный раствор не работает, — бросает он. — Она не сдастся.

Карак, все это время молча наблюдавший за нами, лишь ухмыляется.

— Я знаю.

Мужчина нажимает кнопку на панели.

Жидкость вокруг меня начинает двигаться.

Я разрываю воздух беззвучным криком, когда холод проникает внутрь, сжимая каждую клетку моего тела.

Но вдруг резкий вой сирены пронзает лабораторию, сотрясая воздух, заставляя стеклянные панели задрожать. Красный свет тревоги заливает стены, превращая их в кровавые отсветы.

Тореданы замирают, на мгновение теряя уверенность, а потом бросаются к панелям управления, отчаянно вводя команды.

— Что за…, — шипит Карак, оборачиваясь к экрану.

Я пытаюсь удержаться в сознании, но тело ломит, как будто меня растянули в разные стороны. Глаза слипаются, голова тяжелая, а внутри все еще пульсирует предательский яд сыворотки. Но даже сквозь туман боли я ощущаю это.

Пространство дрожит.

Вибрация идет не от сирены, не от реакторов станции.

Это другое.

Кто-то из тореданов за стеклом срывается с места, кто-то хватается за оружие. Карак скрипит зубами, но я вижу: в глубине его ледяного взгляда проскальзывает страх.

— Нет, — он шумно выдыхает, — этого не может быть.

Энзо суетливо мечется из стороны в сторону, пытаясь сообразить: что происходит и где удастся спасти свой зад.

В этот момент пространство взрывается.

Прямо через стены лаборатории, через толщу бронированного металла и защитных полей, проходит удар. Не физический, а нечто сильное и неизвестное.

Реальность искажается. Гравитация меняется. Время словно замедляется.

Сначала приходит звук – низкий, раскатистый, будто само ядро звезды вышло из сна. Он заполняет все, заставляя сердца срываться с ритма, выдавливая из легких воздух.

Потом тень.

Она не просто ложится на лабораторию, она поглощает ее.

Металл гнется. Экраны мерцают хаотично, мигают в сбоях. Тореданы судорожно жмут кнопки, но системы не отвечают.

— Гасите свет! — орет один из техников. — Подключите резервное поле!

Но поздно.

В этой тени, в этом холоде, который проникает под кожу, я вижу их.

Глаза, горящие чистым огнем. Броня, пульсирующая живым светом. Движения, которые больше похожи на перемещение через саму ткань пространства.

Первый валькиец входит без звука. Он не идет, он возникает в комнате, искажая воздух вокруг себя.

За ним появляется другой.