За право мстить плачу любовью

Две недели тестов, экзаменов, нервов. На удивление, даже вытесненные случившимся знания всплывают сами собой. Мой организм нацелился на победу, собрался, превозмогая слабость, и уверенно идёт вперёд. Илья очень помог, разворошив свои связи и дав шанс не сгинуть на кассе Макдака. Каждая профессия ценна, каждая профессия нужна, но я не просто так зубрила школьную программу, учила несколько языков, штудировала право на курсах и ставила нужную цель. Факультет юриспруденции готов был приоткрыть для меня свои двери, нужно было только немножко поднапрячься.

Тесты показали стопроцентное знание, по экзаменам собрала высшие баллы, откуда-то нашлось единственное оставшееся бюджетное место на интересующее меня направление.

– Катюш, почему юридический? – задаётся вопросом Илья, когда мы празднуем за ужином моё чудесное поступление.

Я уже две недели живу у Светланы и боюсь очнуться ото сна. Столько заботы, понимания, не побоюсь этого слова, любви испытывала только с отцом. Мама тоже меня любила, пока не ушла в своё новое счастье-несчастье и не отстранилась от меня.

– Хочу быть полезной людям, – невинно играю бровями. – Это что-то внутреннее. Не могу объяснить. Кажется, я всегда хотела стать юристом.

Здесь я не вру. Сколько себя помню, всегда рвалась защищать права обиженных. В детстве объясняла родителям, что муха, севшая на край тарелки, не виновата, что от мяса так одуряюще пахнет, а муравьи заползли в сахарницу от нехватки сладкого. Где ещё они могут полакомиться. Марик нассал отцу в тапки не из вредности, а от большой любви и нехватки внимания со стороны хозяина, а соседская собака прорыла под забором лаз от любопытства и любви к прекрасному, потому что у мамы на клумбе росли самые красивые цветы.

– Великий адвокат растёт, – смеялся папа после моей очередной защиты слабых и обиженных.

После его гибели эти слова не давали покоя. Самое тёплое, что я помнила из раннего детства, – то, как сияли его глаза в солнечных лучиках морщин, когда он это произносил. Именно тогда я решила стать юристом по уголовному праву. Именно идя к этой цели, развивала свои умственные и физические способности. Наверное, они сыграли не последнюю роль в моей борьбе за выживание, когда я ползла на брюхе.

– Замечательная профессия, – поддерживает мой выбор Светлана. – Можешь, Илюш, поспособствовать потом с практикой.

Илья улыбается Светлане, растворяется весь в ней, а я без стеснения смотрю на них и подтягиваю, как вампир, их радужную энергию, чтобы покупаться немного в её тепле. Красивая пара, подходящие друг другу два человечка. Она невысокая, миниатюрная, пахнущая печёными яблоками и корицей, требующая постоянную защиту от невзгод, и он – монументальный, как скала, с огромными кулачищами, пропахший порохом, надёжностью и нежностью к одной единственной. Почему они так долго шли к своему счастью? Зачем бежали от него по кругу, наступая друг другу на пятки?

– Конечно, поспособствую. Определю в свой отдел. Ты, Катюш, только учись хорошо, и через два года мы с мужиками научим тебя колоть орехи руками и вливать в глотку бутылку пива на время, не отрываясь от горлышка.

Лёня прыскает от смеха, Света застывает с открытым ртом, а Илья, выдержав несколько долгих секунд серьёзное лицо, взрывается от смеха.

– Да шучу я, Светунь, шучу. Только колка орехов.

Через неделю я с маниакальной жадностью вдыхаю запах аудитории. Мы успели всё. Благодаря Свете и Илье, мой гардероб пополнился новыми вещами, ящики стола тетрадями и ручками, а Лёня щедро отдал свой ноутбук, сказав, что ему достаточно планшета. Со слезами обещаю вернуть все потраченные на меня деньги и получаю слёзные объятия со стороны Светы, бубнящей, что ей для меня ничего не жалко. С того сырого дня эта заботливая женщина стала для меня мамой Светой.

Оглядываю своих сокурсников, заняв самую дальнюю парту, и прощупываю слои их обитания. Кучка в правом ряду относится к мажорам. Их громкий смех, нахальное поведение, брендовая одежда и взгляд хозяина мира говорят о больших деньгах, вложенных в их бесполезное существование. Когда-то я тоже была в их рядах, пока жизнь не ударила мордой о землю. Жалею? Наверное, нет. Слишком ценно моё окружение сейчас. Иногда грудь разрывает от желания подарить им весь мир, а затем прокалывает резкой болью от невозможности сделать это.

Первую парту оккупировали заучки, поступившие на бюджет своими мозгами. Странно, но себя я могу отнести и к их лагерю. Зубрилка, вытянувшая счастливый билет стараниями прошлых лет и заботой своей новой семьи. Может, стоит пересесть и держаться за интеллект?

Аудитория постепенно наполняется, и мои метания, с кем дружить и к кому примкнуть, решаются сами собой.

– Привет. Не занято?

Рыжая девчонка с весёлыми пружинками волос, зелёными глазами с кошачьим разрезом и кляксами веснушек на лице. Всегда тянуло к рыжим, к их непосредственности, неунывающему настроению и солнечному позитиву.

– Привет. Свободно. Кари… – спохватываюсь, делаю паузу, пока убираю со стула сумку, и выдыхаю. – Катерина.

– Алиса. Папа мент, мама судья, а я пока не решила, к какой конюшне прибиться, – выливает всю свою подноготную на одном дыхании и плюхается рядом.

Между парами узнаю об Алисе больше, чем о ком-либо за всю жизнь. Она трещит без умолку, заряжая своей открытостью и тягой к жизни. Тем, что мне так необходимо сейчас. Не пытаюсь вставить в её монолог свою выдуманную историю: и ей, и мне достаточно смешных приколов семьи Тереховых, которых скопилось на пару томов и от которых я первый раз за последнее время смеюсь до мышечной тяжести в животе.

День заканчиваем в кафе, просматривая семейные фотографии Алисы и поедая грушевый штрудель. Расстаёмся с чувством, что знаем друг друга несколько лет, хотя про меня Алиса ничего не знает. Никто не знает, кроме Карины и страничек дневника, спрятанных за красочной обложкой.