Отвергнутая невеста дракона

Понятия не имею, что это значит. Да и знать не хочу. Круче, чем сегодня, моя жизнь уже не изменится, и больнее мне уже не будет.

— Почему глаза на мокром месте? — рявкает мачеха, в то время как безжалостно тянет мои волосы расчёской, будто бы намеренно делая больно. 

Но это даже близко не сравнится с тем, что творится в моём разбитом сердце.

Я сжимаю пальцы в кулаки и втягиваю быстро воздух, чтобы не заплакать от накативших мыслей о Рэе.

— Мама! 

Влетает в комнату виновница всего, что случилось, — Стейша. Боги, она тоже успела принарядится, да так, будто на бал собралась. Ожно только ее розовое платье с рюшами чего стоит! Об украшениях, которых чрезмерно много, даже говорить не стану.

— Ты! — Я вскакиваю с места от злости.

Но миссис Румаш тут же тянет меня обратно и рявкает, чтобы я не дёргалась. Небрежно закрепляет на волосах заколку, царапая ею кожу.

— Свои разборки оставьте на потом. А сейчас живо в карету! — велит она, после чего хватает любимую доченьку за плечи и уводит её. Стейша умудряется ухмыльнуться мне и показать язык.

Она вообще не понимает, что натворила?

— Белла! Живо спускайся! — доносится грозный голос мачехи, и при всём желании сейчас забиться в угол я вынуждена подчиниться.

Понятия не имею, как я буду держать сегодня лицо. Перед кем? Зачем? Я даже думать об этом не хочу. Мне просто плохо, и становится ещё хуже, когда в карете напротив себя обнаруживаю сестрицу, которая не скрывает довольства от мелкой пакости.

Мелкой ли?

— Мам, надо было пригласить женщин из салона. Её же испугаются, — выдаёт сестрёнка, пытаясь меня уколоть посильнее.

И если безразличие мачехи мне понятно, то молчание отца и его решение сделать вид, что ничего и никогда не происходит, меня убивает. Он разворачивает очередную газету и читает её всё это время, что едет, покачиваясь, наша карета.

Обычно я люблю смотреть в окно, чтобы полюбоваться городской жизнью, посчитать красные черепичные крыши, понаблюдать за людьми. Но сегодня я гляжу туда, только чтобы не сорваться на Стейшу, потому что если я предъявлю что-то любимой дочке этой семьи, то крайней всё равно останусь я.

Так было всегда. За разбитую Стейшей вазу, за разлитые ею чернила наказание получала я, потому что не приглядела за сестрёнкой. Я ведь на год старше. Хотя из-за болезни в раннем детстве, я как раз потеряла год, потому мы со Стейшей всему учились вместе. Потому мне никогда не была понятна политика мачехи, а отец, конечно же, не вмешивался.

Даже когда Стейша с психу решила запульнуть в меня утюгом, испортив дверь и паркет на полу, наказали опять меня. Я её спровоцировала — так сказала мачеха и наказала меня, а отец…

Вздыхаю, стараясь не думать о том, чьей любви мне не дано было познать.

Я нашла своё утешение в незнакомом мальчишке, что когда-то не дал мне отчаяться, но сегодня он показал своё истинное лицо.

— Белла, глаза! — рявкает миссис Румаш, когда я закусываю губу до боли. — Да что с тобой, гоблины дери?

— Над ней в академии потешались, — произносит быстрее меня Стейша.

— И что? Возьми себя в руки! — велит женщина. — Когда ревёшь, ты ещё страшнее. Хватит. Ради богов, Люрас, хоть ты ей скажи!

— Угу, — только и мычит отец, делая вид, что наши дела его не касаются.

Мачеха фыркает, и последние несколько минут мы едем молча, а потом выходим у порога огромного особняка с белыми стенами. Он раза в два больше нашего и намного красивей. А сад здесь какой: кусты в форме драконов, клубмы пестрящие алым и желтым цветом, белая беседка и даже качели.

Вот только мне не любоваться всем этим хочется — мне бы спрятаться там от всех.

Увы, не выйдет. Нас зовут в просторную гостиную, где ждёт хозяин дома. Высокий голубоглазый мужчина с черными, стянутыми в хвост волосами и проседью на висках. На вид ему лет сорок или пятьдесят, и он, кажется, не особо рад нашему визиту.

— Разве мой посыльный не передал вам, что я перенёс встречу? — спрашивает у отца хозяин дома, а я мельком оглядываю интерьер зала: резная деревянная бель, дорогая обивка диванов салатового цвета, бежевый шелк на стенах, золотые канделябры. 

Может, этот господин какой-то важный начальник, потому отец и привел меня сюда: договариваться по поводу моего трудоустройства на каникулах? Но не слишком ли рано? 

— Вы говорили, что хотите убедиться лично, и мы принесли письмо от оракула. Вот, гляньте, — тянет отец. — Она идеально подходит!

— Я вижу, — отрезает мужчина и кладёт письмо на край кофейного стола. — И какая из этих девушек Белла?

— Она, — указывает на меня мачеха, а я вздрагиваю от её слащавой улыбки. 

В гости меня с собой берут редко, а дома ей не перед кем притворяться хорошей.

Мужчина хмурится, разглядывая меня с головы до ног, вздыхает и уже, кажется, готов вынести суровый вердикт, как вдруг медлит.

— Повернитесь, юная леди, — выдаёт он странную просьбу.

Мачеха толкает в бок, и я поворачиваюсь, лишь бы побыстрее всё закончилось. 

— Эта метка за ухом. Откуда она? — спрашивает господин, и я невольно касаюсь родимого пятна в форме полумесяца. Как он вообще его заметил?

— Какая метка, Ваша Светлость? — суетится отец. — Ах, родимое пятно. Это наследственное от её покойной матери.

— Угу, понятно. Что ж, тогда давайте назначим дату, — решает хозяин дома.

Он поднимает чашку с чаем. Наше семейство, оживившись, спешит повторить за ним. Мне пить не хочется. Мне здесь и находиться не хочется. Но чашку из вежливости тоже беру.

— Оракул заверил, что в конце месяца будет отлично, — щебечет отец.

— Что ж, организацию торжества я возьму на себя. Вы успеете подготовить невесту?

Чего? Невесту? Это слово бьёт в меня молнией. Отрезвляет, вырывает из того болота, в котором я ежесекундно тонула.

Во все глаза смотрю на господина, на родных, на Стейшу, что дуется не хуже жабы, и только сейчас соображаю: «Ни о какой работе тут речи не идёт».

Меня хотят выдать замуж! Без предупреждения! Это имела в виду матушка под фразой «Менять твою жизнь»?

Нет!

Вскакиваю так резко, что чай расплёскивается прямо на платье.

— О боги! Дочка, что ты творишь? — Выскакивает следом отец. 

Хоть вспомнил, что я его дочь.

— Ну как же ты так? — суетится мачеха. — Всё платье забрызгала!

— Видят боги, Ваша Светлость, она очень хорошо воспитана. Просто переволновалась! — спешит заверить отец.

Но никто даже не думает спросить, больно ли мне было. Чай ведь горячий.

— Лада, сопроводите нашу гостью в ванную и дайте всё, что она попросит, — велит хозяин рыжеволосой женщине в фартуке, и дама тут же просит меня идти с ней.

Ступаю к выходу как в тумане. Из одного болота угодила в другое. Моя жизнь будто и не моя вовсе. Ещё вчера я мечтала о карьере, о том, что однажды смогу стать такой же красивой, как мама, что сама буду строить свою жизнь, а теперь я изгой в академии и чья-то невеста. Того господина? Он ведь минимум вдвое старше меня!