Одиночка

Деревня была небольшой и находилась в низине, поэтому я смогла рассмотреть аккуратные одноэтажные домики, грунтовую дорогу и единственное двухэтажное здание. Уютное место, окруженное сначала лесами, а затем небольшими подворьями. Жители выглядели как обычные люди, что немного улучшало настроение.

Стоило сделать несколько шагов, как послышался детский плач, и появилась надпись:

«Плавающее задание. Помогите местному жителю добраться до дома. Награда неизвестна. Принять? Да/Нет». Даже не задумываясь, я согласилась и направилась в сторону потеряшки.

Искать ребенка долго не пришлось: она сидела за ближайшими кустами, и при моем приближении громкость плача только увеличивалась. Как только она меня увидела, сильнее задергалась, травмируя себя еще больше.

Нет, я все понимаю — не красотка, да и помыться надо. Но, по-моему, если к тебе идет «спасатель», то не важно, как он выглядит. Или я чего-то не понимаю?

Судя по ее состоянию, лучшим вариантом была бы помощь специалистов или хотя бы кого-то из ее родственников. Но пока я дойду до поселка, получится ли найти тех, кто с ней знаком? И сколько времени это займет? Да и как задание среагирует — неизвестно. Делать нечего, придется вытаскивать мелкую самой.

Маленькая представляла собой очаровательное создание. На вид ей было лет шесть, с всклокоченными рыжими волосами и лисьими ушками. Она была в простом крестьянском платье, а за спиной виднелся хвост. В остальном она выглядела как обычный человеческий ребенок. Вот только проблема была далеко не детская: ее правая нога зажата в капкане и разодрана до кости, а если судить по посинению, она здесь очень давно.

Неужели никто не заметил ее отсутствия? Или здесь вся жизнь проходит по квестам? Дали задание с наградой за выполнение — пошел искать, а если нет — пусть монстры съедят. Господи, как же мало информации.

Пока я размышляла, обошла «лисичку» вокруг, подобрала ветку, а приблизившись к капкану, в ребенка вселился бес. Она дергалась, рычала и пыталась выдрать ногу из захвата, усугубляя свое положение. Пришлось силой прижать ее к себе. Ну точно звереныш.

— Тише, тише. Все хорошо. Я тебя не обижу. Снимем эту железяку, и я отнесу тебя к маме, хорошо? — пыталась я успокоить ее.

Но в ответ лишь рр-рр-р, а затем она извернулась и прокусила мне щеку.

«Сука, вот как тут реагировать?» — подумала я, сжав зубы до скрипа и сделав глубокий вдох-выдох. Приподнявшись, сняла с талии чудом не потерявшуюся толстовку и надела ее сверху на девочку, обвязывая рукавами ее туловище. Получилось что-то вроде гусенички с головой и ногами, но так должно быть легче.

Палкой раздвинула дуги капкана и потихоньку вытащила поврежденную ножку. Подхватив ребенка на руки, я понесла ее в деревню. Лечить и обматывать рану мне нечем, поэтому пусть местные занимаются травмой. Мелкая же ни на одно обращение не отзывалась. Она даже перестала плакать, только рычала и дергалась, как уж на сковородке.

Блин, щека болит, и кровь щекочет шею. Вообще, красоткой стала.

Нас увидели на подходе, и через минуту образовалась толпа — кто с вилами, кто с лопатами, а кто и с другим инструментом. Весело тут у них. На секунду я испугалась, что нас забьют, но потом решила: похрен. Мне нужен контакт с местными, информация и, желательно, помощь.

Подойдя ближе к аборигенам, заметила, что все они выглядят как люди, но с различными животными ушами и хвостами. Некоторых определила — лисы, собаки (или волки), медведи и зайцы. Но большинство были мне совершенно незнакомы. Когда я приблизилась вплотную, толпа от меня шарахнулась. Все вооружены, но боятся?

— Мне нужен доктор или глава деревни, — сказала я, делая шаг ближе.

В ответ раздалось рычание и скуление, и они сделали шаг назад. Я к ним — они от меня. Плюнула и пошла смелее. Толпа расступилась, и, пройдя пару метров, ко мне навстречу вышел старик.

— Что ты здесь делаешь, человек? — его четкая дикция означала, что разговаривать они умеют.

— Я вышла из леса и услышала плач. Малышка попала в капкан. Мне нужен лекарь или староста, чтобы оказать медицинскую помощь.

— Здесь не рады людям, хотя считалось, что ваша раса вымерла несколько столетий назад. Но даже не рассчитывай на радушие за спасение члена общины.

— Как вымерла? Вся? — от шока я чуть не выронила свою ношу.

— Значит, не вся, если ты тут стоишь живая. Как бы то ни было, отнеси Сумико к дому с зеленой калиткой. Ее мать о ней позаботится. А после — проваливай, и чтоб духу твоего здесь больше не было.

Ответить ему мне было нечего. Ругаться и доказывать свою правоту не хотелось. То, что мне самой нужна помощь, никого здесь не волновало, а просить — не видела смысла. Развернувшись в указанном направлении, я побрела, еле передвигая ноги. На месте нас уже ждала женщина с лисьими ушами.

— Положи мою дочь на лавку и убирайся! — рыча выдала она мне. Ни благодарности, ни жалости. Будто это я покалечила ее ребенка.

— Если вся деревня такая, то я и сама не собираюсь здесь задерживаться. Странно, что это человеческая раса вымерла, а не вы. С таким-то отношением к тем, кто спасает ваших детей.

Положив малышку на лавку у калитки и не слушая брань ее матери о том, кто я и из какого дерьма вылезла, я пошла обратно в лес. Уведомление о выполнении задания я получила, но не до него сейчас. Ноги еле держали меня, руки тряслись от слабости. В мыслях не было ничего полезного для моей ситуации. Надежды, что дойдя до деревни, я найду какую-либо помощь или хотя бы подсказку, как жить дальше, растворились, будто и не были. Все бессмысленно.

Те долгие дни моей борьбы с чертовой судьбой, сдохнуть среди сказочного леса, нависли надо мной, как топор палача, на помосте этой гребанной игры.

Я не стала углубляться в лес, ушла ровно настолько, чтобы не видеть даже тени гребанного поселения, и рухнула на первые попавшиеся корни дерева. Свернулась калачиком, вспомнив, что не забрала свою толстовку, и в очередной раз отключилась.

Просыпалась, как после болезни. Все тело ломило, голова болела, а чувство голода и жажды стало уже родным. Приподнявшись, чтобы сесть поудобнее, я зашла в меню. Первым делом открыла книгу — хоть какая-то информация. И лучше бы я этого не делала.

В книге появился раздел «расоведение». На данный момент он состоял только из Людей и Зверов. Начнем с них. Зверы — человекоподобные существа. Раньше они имели вид прямоходящих животных, но во времена Великой войны оказались прокляты колдуном человеческой расы за предательство перед своей казнью. Война эта была больше тысячи лет назад. По окончании которой Зверы разбрелись по двум континентам, избрав мирные профессии — животноводства и растениеводства. В городах они проживают редко, в основном селятся общинами. И дальше шла всякая чушь о том, какие они добрые и чуткие к чужой беде. Заметила. Отдобрили своей чуткостью по самую макушку.

И, барабанная дробь, люди. Человек был жесток и беспощаден. Эта раса плодилась и размножалась, требуя все больше территорий, что приводило к постоянным войнам и захватам целых регионов. Они истребили значительную часть рас, населяющих этот мир, таких как дворфы, духи деревьев, феи, гарпии — короче, список был настолько велик, что проще было бы перечислить, кого не успели убить. И люди не остановились бы на достигнутом, если бы оставшиеся расы (а какие именно — тяжело сказать) не объединились и не положили конец их бесчинству. Это событие и назвали Великой войной.

Люди проиграли, и последовал геноцид моей расы, когда убивали всех, независимо от положения, возраста и пола. Семьсот лет назад их признали более не опасными, и истребление прекратилось, но человек стал рабом. Их в свою очередь можно было забить, заморить голодом или казнить за неподчинение. Жестко отслеживалась численность «скота», и не допускалось внеплановое размножение. Более трехсот лет о расе людей ничего не известно. Принято считать, что они вымерли.