Изгнанная жена дракона или ферма попаданки

Дэниэла.

Малыш неподвижен. Слышу только собственное рваное дыхание, да тревожное фырканье Ириски. У меня по спине течёт ледяной пот. Неужели, опоздала? Неужели, всё было зря?

Корова настороженно обнюхивает своего малыша. Тычется в него мордочкой, после чего принимается яростно вылизывать своим шершавым языком. Тонкие ножки телёнка дёргаются, и он открывает глаза. Хлопает большими изогнутыми ресницами, растерянно вертит по сторонам головой.

У меня будто гора с плеч спадает. Устало вытираю лоб тыльной стороной предплечья.

Расслабляться рано! Пока телёнок приходит в себя, пока осознаёт себя в этом новом дивном мире, самое время заняться роженицей.

Животное истощено, устало, испытывает голод и жажду, и это неудивительно! Когда из тебя только что вышел новый телёнок!

Чтобы быстрее восстановиться, а также чтобы послед отошёл без проблем, сразу после отела нас учили давать коровам сладкую воду. Оборачиваюсь к застывшей Миюне:

– Где тёплая вода? И сахар!

– Вот, госпожа! – Миюна подносит мне два жестяных ведра с водой и деревянный бочонок с крышкой.

Под крышкой обнаруживается белый сахар-песок и деревянный черпачок. Прикидываю на глаз, что один черпачок это примерно полстакана.

– Три стакана сахара на ведро воды! – проговариваю вслух рецепт, который у меня от зубов отскакивает после практики на ферме.

Насыпаю, тщательно размешиваю, под причитания миссис Согасы волоку его и ставлю перед Ириской. Бурёнка сначала принюхивается, а затем жадно пьёт, расплескивая воду и совсем позабыв про малыша.

– Давай ещё! – машу рукой Миюне.

Когда два ведра опустошаются, отправляю Люси ещё за водой.

Так, одно за другим, Ириска выпивает четыре ведра.

– Умница моя! – глажу её по холке.

Так, едем дальше. Присаживаюсь на корточки. Беру в руки мягкую сухую тряпку, окунаю её в ведро с водой, обмываю вымя. Подставляю под Ириску дребезжащее ведро.

– Ты это видишь? – шепчет кому-то Люси у меня за спиной. – Упасть не встать! Где госпожа всему этому научилась?

– Тс-с-с! – на любопытную «Варвару» кто-то сердито шикает, по голосу не могу разобрать, кто именно – Миюна или миссис Согаса.

– Но кааак? Разве ты когда-нибудь видела, чтобы знатные леди так себя вели?

Задумываюсь на мгновение. Блин, а ведь и правда! Перед лицом опасности я напрочь позабыла об осторожности. Это может дорого мне обойтись. Хорошо, что изверг не здесь, а за сотни километров, а не то явно бы что-нибудь заподозрил. Уж он-то знает прежнюю Дэниэлу как никто другой.

Пока я предаюсь невесёлым мыслям, Миюна, кажется, начинает что-то отвечать своей подружке, но что именно она говорит я не слышу из-за недовольного мычания Ириски. Да и не до того мне уже. Есть дела поважнее.

Уверенными сцеживающими движениями проверяю наличие молозива.

Ой!

Как много! Делаю несколько движений, после чего прощупываю вымя.

Не нравится мне это вот уплотнение. Наклоняю голову и всматриваюсь, но в тусклом свете ничего толком не разобрать. Надеюсь, мне показалось и это не отёк, и уж тем более не мастит!

Но нужно быть начеку и завтра осмотреть её получше уже при свете дня.

Сейчас поможет телёнок, самое ценное молозиво – для него. Малыш встаёт на нетвёрдых хлипких ножках, подталкиваемый мордой Ириски, пробирается, покачиваясь, к вкусняшке. Помогаю ему. Проверяю, что он захватил вымя правильно.

Убедившись, что процесс пошёл, оборачиваюсь к миссис Согасе:

– Кто обычно доит Ириску? – казалось бы, простой элементарный вопрос, но не тут-то было, если судить по тому, как они втроём испуганно переглядываются. Миссис Согаса первой берёт себя в руки:

– Так никто, госпожа!

Теперь уже моя очередь делать глаза с пять копеек:

– То есть, как это? – уточняю, надеясь, что это я туплю и чего-то не понимаю. – Как такое возможно? Это же издевательство над животным!

– Да всё с ними нормально, госпожа! – пищит Люси, выглядывая из-за спины Миюны.

– С ними?! – я аж подскакиваю на ноги. – Так она тут ещё и не одна? Есть и другие?

Боюсь даже представлять, в каком плачевном состоянии могут находиться бедные бурёнки без должного ухода, но богатое воображение, не спрашивая, рисует картинки одна страшнее другой.

Отёки, маститы, вытекшее из переполненного вымени и засохшее на нём же сладкое молоко – идеальная приманка для насекомых, а значит, привет укусы, трещины. Охох-ох! Хочется застонать в голос.

– Почему вы молчите? – наступаю на ошарашенных миссис Согасу и Миюну. Люси уже не видать – спряталась за чужими спинами. – Отвечайте! Что здесь стряслось? Где остальные коровы и кто ответственный за всё это безобразие?

Первой, уже в который раз, берёт себя в руки экономка:

– Леди Дорр, конечно, я отвечу на все ваши вопросы! Не сочтите за дерзость, но, раз мы здесь закончили, не угодно ли будет переместиться в гостиную? Я распоряжусь подать горячий ужин! – Миссис Согаса держит в согнутых в локтях руках магический светильник, который отбрасывает на её лицо зловещие тени, к ней, как цыплята к наседке, испуганно жмутся служанки. – Я всё расскажу! Но, умоляю, не заставляйте меня вспоминать ту жуткую историю здесь!

– Присядьте! – прошу миссис Согасу и показываю рукой на свободный стул за прямоугольным обеденным столом в скромной, но уютной и чистой гостиной.

Простая обстановка, грубоватые, но аккуратно обработанные фасады буфетов и другой мебели из светлого дерева. Незатейливая, но чистая оловянная посуда.

– Что вы, госпожа? – миссис Согаса испуганно на меня смотрит и оглядывается по сторонам. – Не положено!

Да что ж такое-то?! Внутри неконтролируемо вспыхивает гнев.

– Я ваша госпожа, так? Так. Я говорю, вы делаете! – заметив поникшее лицо экономки, вздыхаю. Что на меня нашло? Очередные замашки прежней Дэниэлы? Пытаюсь смягчить собственный выпад. –  Миссис Согаса, вы целый день на ногах, устали. Да и мне неудобно голову задирать для разговора с вами, шея затекает, знаете ли. Присядьте и налейте себе чаю. Когда есть компания, пить чай куда приятнее. Очень вас прошу.

– Как скажете, госпожа!

Пока миссис Согаса достаёт из буфета вторую чашку и наполняет её из жестяного чайничка, я осматриваюсь по сторонам.

Домик, конечно, далёк от роскошных столичных хором изверга, зато последнего здесь нет, а это уже сам по себе немалый такой плюс! Что до убранства – я к излишествам не привычна, так что невелика потеря!

В воздухе ещё витает аромат мясного рагу, запечённого в глиняных горшочках. Я уже успела поужинать и теперь в животе разливается приятная сытость.

На столе горят свечи в бронзовых канделябрах. Обнимаю ладонями пузатую глиняную кружку с дымящимся мятным чаем.

Слава всем богам, внутри дома по-деревенски уютно, чего не скажешь о том, что снаружи. Въедливый перфекционист внутри меня уже который час томительно изнывает. Если бы не ночь за окном, я бы уже бегала по округе и наводила порядок.

Знать бы ещё, кого винить в царящем здесь бардаке? Кстати, об этом.

Нервно трясу ногой под столом. Едва миссис Согаса садится, подаюсь к ней вперёд всем телом: