Пират русалке не товарищ или возьми меня (на корабль).

Когда в Бести начали метать ножи, я пытался загородить ее собой. Нелепость. Никогда прежде такого не делал. Я ж пройдоха и самовлюбленный эгоист. Только о свой шкуре и думаю. Хотя, если разобраться, то даже в этом джентельменском подвиге есть корысть. Сроднились мы с Бести за эти дни. И вообще, зря ее спасал что ли? Я вообще-то рассчитываю на награду. Губки ее все еще манят ведь. 

– Вы, черти, озверели что ли? – рычу, когда один из брошенных в русалку ножей проходит по касательной и рассекает мне брючину, оставляя кровавый след. – Она ж живая еще!

– Надолго ли? – хмыкает подоспевший кок. – Вон как ее забирает.

– Тогда может ну ее? Сама без воды сдохнет, – кидает робкое предложение юнга. Неочерствевшая еще душа, необветренная. 

– Или проклятье на нас нашлет, – рычит боцман.

– Отставить панику! – приказывает капитан. Понимает бывший пират, что я могу и заартачиться – обещанный ключ от сокровищ не выдать, если русалку, за которую я так отчаянно просил, укокошат. – Что с ней? – кривится он, подходя к бедной девушке.

– Не знаю, – развожу руками и вскрываю все карты. – Она меня из шторма спасла. Выходила. А за услугу просила на корабль пристроить. Сказала, что это вопрос жизни и смерти.

– Похоже, все-таки смерти, – констатирует капитан, присаживаясь на корточки рядом с поникшей Бести.

Пока я отстаивал ее право находиться на корабле, беднягу лихорадило. Хотя, это слабое слово. С ней творилось что-то дикое и явно колдовское. Такое, чему я не мог противостоять. И, видимо, это что-то ее все-таки доконало. Лежит она без чувств, лицом в пол, в комок вся сжалась. И даже не дрожит больше. И не стонет. Страшно так молчит, загробно. Меня мороз пробирает от ее молчания и неподвижности.

Падаю рядом с ней на колени, сажусь задницей на пятки и тяну к ее голове дрожащую руку.

– Эй, Бести, – зову несмело, и чуть приподнимаю ее. Перекладываю к себе на колени. – Эй, хвостатая, отзовись.

Бести молчит. Не реагирует на меня никак. Запускаю пальцы в ее волосы и, закусив губу, бездумно перебираю их. Стараюсь не распускать нюни, быть мужественным, хотя, признаться, это не мое амплуа. Я, скорее, просто вертлявый такой хрен, ворюга и проходимец. Но с ней впервые в жизни что-то хорошее сделать пытался. А ведь мог бы и обдурить. Что, первая клятва что ли? Но нет же, я ее спасал, жизнью рисковал, а она…

Твою ж мать, что за чертовщина?! Ее волосы! Они… они светлеют! Из насыщено-зеленых становятся… э-э-э бирюзовыми, почти белыми. А кожа… напротив – розовеет. Была-то мертвенно бледная, но теперь приобретает румяный оттенок.

– Колдовство! – сипит кто-то задушенным шепотом.

Не иначе. Вот только что за колдовство?

– Эй, Бести! Бести, ты жива?

Подтаскиваю ее ближе к себе, приникаю ухом к груди и вздрагиваю, когда слышу едва различимую пульсацию.

О, это лучшая мелодия в моей жизни! Самый древний музыкальный ритм из возможных. Самый первый сигнал живых этому миру – стук сердца.

Жива она! Жива моя хвостатая!

Ох, ты ж ядрена вошь, а хвостатая ли?!

Смотрю на ее конечность и понимаю, что преображения продолжаются. Помимо волос и кожи меняется и чешуя на хвосте. Точнее не так, она не меняется, просто опадает. Чешуйка за чешуйкой осыпается с ее тела, открывая, что б меня, человеческие ноги! Голые! Ох, блин, и не только ноги! Сверху-то у нее корсет, а вот ниже пояса – ни-че-го. И это видит вся команда.

Я ошарашенно моргаю, теряю челюсть, а потом меня атакует икота. Другие парни тоже выглядят недоуменными. Да что там, все мы в полном ахренении от происходящего. Хотя, я-то, казалось, должен был предвидеть нечто подобное. Говорила же Бести, что она тоже человек. Проклятый только. Я тогда еще настаивал на том, что зачарована она, и я ее расколдую.

– Расколдовал, – бормочу, загребая с пола горсть чешуек.

– Эй, не трожь! – грозит мне пальцем капитан, елозя руками по разбросанным кругляшам. – Это мое! Понял?

– Да подавись! – плюю, забывая о вежливости.

Понимаю, почему Тампс скупердяйничает, чешуя-то перламутровая. Что ни пластинка, то драгоценность. А хвост у моей Бестии был большой, так что нападало с нее не мало. И продолжает падать, сверкая в лунном свете.

Стягиваю с себя рубаху и поспешно прикрываю бедра практически обнаженной девушки.

– Колдовство! – снова раздается сзади.

Поднимаю голову и обвожу взглядом всю команду, пока капитан рассовывает по карманам чешуйки.

– А вы убить ее хотели, черти.

– Мы и сейчас не против, – пугает меня боцман. – А заодно и тебя, – хмурит он брови. – Говорил, что чай возил, а метки на тебе пиратские.

– Можно подумать, на вашем капитане другие. Я, может, тоже капером был. Что, пристрелите за это?

– Подумаем еще, – клацает зубами помощник капитана.

– Думаю здесь пока я, – поднимает голову Тампс. Он обводит всю команду свирепым взглядом. – И конкретно сейчас о том, что этот парень мне еще нужен. Ясно? – спрашивает он предостерегающе.

– Ясно, – отвечают старшие из подчиненных.

– А с бабой что? – решается уточнить помощник.

Я вскидываю взгляд на Тампса и медленно качаю головой, мол, не вздумай ее убивать, сволочь.

– Баба тоже пригодится, – поднимается он на ноги, набив карманы. – А чтобы вам спокойней спалось, угоститесь деликатесом местной кухни, – ржет и кивает на остатки чешуи, которая не влезла в карманы.

Ее на самом деле еще много, на всю команду бы хватило, но достается она, естественно, старшим и боцману. Матросне, как подачку, оставляют жалкие крохи, из-за которых начинается драка. Я в ней участия же не принимаю. Хватаю Бести на руки и несусь с ней за капитаном.

– Эй, Тампс, – кричу вдогонку. – Ее бы пристроить куда-то подальше от матросни. Прирежут же трусы или… – сглатываю, не желая даже озвучивать то, что вертится на языке.

Капитан оборачивается, осматривает бесчувственную Бести. Особое внимание уделяет ее голым ногам. Ухмыляется, сволочь.

– Есть у меня надежное место, – тянет он лыбу, поправляя причиндалы.

– Где? – выталкиваю вопрос вместе с комом нехороших предчувствий.

– В моей койке, – ржет он конем и бесцеремонно тянет руки к моей девочке.

Я вцепляюсь в нее мертвой хваткой. Но капитан сильней, хоть и низкорослик. В плечах-то он будьте-нате. Да и помимо физической силы имеет еще более внушительное преимущество – поддержку команды. Меня хватают за плечи его помощники, дергают на себя. Я, естественно, падаю, выпуская Бести.

– Не беспокойся, я о ней позабочусь, – гогочет Тампс и уносит, гнида, к себе в каюту.

Меня же кидают к матросне и еще указания дают.

– Палубу отдрай. Там все задрызгано после качки.

Рычу, сжимая кулаки от бессильной ярости, но прусь к младшему составу, который не имеет права рассиживаться. Из качки мы вырулили, спасибо штурману. Да и паруса чудом уцелели, а вот последствия наших каруселек остались, не все их смыла вода.