Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки

В груди щемит надежда, что это постоялец, а значит, у моего заведения появится первый доход. 

У входа, подбоченясь, стоит немолодой мужчина в дорожной одежде. На темном лице выделяются светлые густые борода и усы. Он с ног до головы заляпан грязью, на плече болтается старая заплечная сумка, сдувшаяся, словно воздушный шарик. Мужчина с недоумением и пренебрежением рассматривает убранство таверны. 

— Ну и дыра… — бурчит себе под нос.

Вздергиваю голову, выпрямляю спину и любезным голосом приветствую незнакомца:

— Доброе утро. Чем могу быть полезна?

Он поворачивается, проходится по мне заинтересованным взглядом и затем расплывается в улыбке. Выпячивает грудь, подкручивает ус одной рукой и направляется ко мне:

— Да вот, хозяюшка, мне бы перекусить да отдохнуть с дороги. А то пока забрался к вам, вымотался и устал.

Предлагаю гостю сесть и возвращаюсь на кухню, судорожно соображая, чего бы такого приготовить. Первого клиента надо, просто необходимо уважить. Вариантов, впрочем, немного. Придется фантазировать. Выбиваю в миску несколько яиц, разбалтываю не взбивая, выливаю на разогретую сковороду и жарю тонкий яичный блин. С местными сковородами и очагами я пока на «уважаемая, не соизволите ли», так что внимательно слежу, чтобы яичница не подгорела. 

Бетти неумело складывает дрова рядом с печкой. Командую:

— Начисти пару картофелин, морковь и луковицу. 

Она тащит грязные овощи на отмытый стол, берет нож и начинает срезать им кожуру от себя, будто точит карандаш. Я не могу помочь, потому что застыла в готовности перевернуть яичный блин. В этот момент в кухню входит Джейкоб. Увидев девушку, которая неумело воюет с картофелиной, усмехается, приближается и, словно взрослый у ребенка, выхватывает у нее нож и клубень со словами:

— Дай-ка лучше сюда, хозяюшка, еще порежешься, — произносит с доброй поддевкой. — Займись лучше чем-то менее опасным.

Бетти отчаянно краснеет, но при этом задирает нос, фыркает, отворачивается к печке и снова принимается возиться с дровами. 

Джейкоб быстро чистит овощи, я уже выложила на тарелку бледно-желтый блин. Тщательно перемываю клубни, морковь и лук и быстро шинкую их под взглядом округленных глаз Бетти. Ну да, Аделина вряд ли так умела. Мне-то неудивительно — руки помнят из прошлой жизни. 

На той же сковороде готовлю овощную соломку. Выкладываю на яичную основу, разравниваю по поверхности, а затем сворачиваю в рулет. И нарезаю, как роллы. Эх, сыра бы еще… Но и без него сытно и выглядит необычно. Ставлю всё на поднос, Бетти добавляет кружку кипяченой воды. Выношу угощение гостю.

Расчет оказывается верным. Посетитель уплетает омлет за обе щеки, аж постанывая. Отодвинув пустую тарелку, вытирает губы и говорит:

— Спасибо, хозяюшка. Вкусно кормите. Пожалуй, задержусь на денек. Будет у вас комнатка для скромного стеклодува Мурано?

Зову Виктора и перепоручаю ему гостя. Мурано очень бережно поднимает свою поклажу на второй этаж. А я молюсь, чтобы ступеньки не обрушились под ним. Но все обходится. 

Для себя и сотрудников готовлю обычную яичницу. Из последних яиц. Затем собираюсь на разведку в деревню. Бетти помогает мне найти в вещах теплые шерстяные чулки. 

Из невзрачной шкатулки на дне сундука моя фрейлина достает серебряную брошь для крепления плаща — кольцо и отдельная длинная игла. Кажется, это называются фибула. Некоторое время рассматриваю необычное украшение. На кольце устроился изящный дракон, расправивший крылья, каждая чешуйка воинственно вздыбилась, пасть открыта, и даже можно рассмотреть зубы и язык. Настоящее произведение искусства!

Бетти умело закалывает мой плащ, а я, вспоминая картины и гобелены, которые мельком увидела в императорском замке, поражаюсь, насколько местная знать повернута на драконах. Впрочем, будто в моем мире было иначе. 

За главного оставляю Виктора, которого предварительно хорошенько расспросила о местности. В сопровождении Джейкоба и верной Бетти, закутанная в шерстяной плащ так, что торчит лишь нос, отправляюсь в деревню. 

Деревня — это громко сказано… Правильно выразился мой постоялец — дыра, да и только… Над домами висит густая тишина. Лишь иногда вскукарекнет невидимый петух, тявкнет собака или протяжно замычит корова. В воздухе, как и вчера, держится тошнотворный затхлый запах. Сегодня ещё и туман опустился, непрогляднейший. 

Идем к дому, который на фоне остальных выглядит не таким покосившимся и ветхим. Тут живет староста. Джейкоб уже заносит руку, чтобы постучать. Но дверь отворяется сама, и из дому вываливается мужчина средних лет с мясистым лицом, в холщовой рубахе, коричневых штанах и темной жилетке — ну прям наряд Шрека. Сходство усиливает зеленоватый оттенок кожи. Староста держится за косяк и вяло рассматривает нас, а потом кланяется и сипло говорит:

— Ваше Величество! А я думал, когда же вы нас посетите? Пит вчера доложил о вашем прибытии. И что же вы забыли в наших-то краях?

Джейкоб гневным голосом грохочет на пол-улицы:

— Не твоего ума дело, по какой надобности тут императрица. 

Староста вжимает голову в плечи, бледнеет и затравленно смотрит на моего спутника. А я милостиво улыбаюсь и сообщаю:

— Любезный, извините, не знаю вашего имени. Я приехала помочь вам и остальным жителям деревни. Требуется полное ваше содействие.

Староста настороженно смотрит на меня, словно ожидая какого-то подвоха. Я же стараюсь держаться уверенно и упираю в крестьянина серьезный взгляд. Пусть видит, что я не шучу. Староста расслабляется и сипло говорит:

— Я Вильям, Ваше Величество! Готов помогать во всех вопросах… Да что же вы на ветру стоите? Проходите! В тепле же лучше обсуждать серьезные вещи.

Мы проходим в темную убогую комнатушку, в которой вопреки словам старосты довольно зябко. Хозяин дома пододвигает мне единственный стул. Благодарю и сажусь. Приступаю сразу к делу:

— Итак, во-первых, я бы хотела познакомиться с жителями. И среди них найти плотника и поставщика продуктов. Для таверны необходимы хорошие овощи, мясо, молоко, сыр, яйца и крупы. А также вода. Хорошая чистая вода, которую можно пить.

Стоит мне озвучить перечень проблем, как бедняга Вильям сдувается, горбится и начинает нервно тереть ладони. Он поднимает на меня испуганный взгляд и дрожащим голосом мямлит:

— Госпожа, тут такое дело…