Научи меня любить тебя

Рона прилетела домой в воскресенье днём. На ужин она отправилась к отцу, отдала подарки, родителям и семьям брата с сестрой. Всё собрались за столом, болтали, смеялись. Элли предложила остаться.

 — Мне пришло письмо из суда, пока я отдыхала. Слушание назначили на завтра. Нужно привести себя в порядок, поеду домой.

 — А здесь ты себя в порядок не приведёшь? Забыла, что тут только домашняя одежда. Ты написала, что с тобой будут свидетели? — спросила Элли.

 — Да. Мне ответили, что я могу их пригласить, — ответила Рона.

 — Мы с Элли обязательно пойдём. Вилли, ты с нами? — нахмурился отец.

 — Да я буду. Во сколько заседание? — Вилли задумчиво повертел вилку в руках.

 — В двенадцать дня. Я отпросилась на новой работе, хотя должна была завтра выйти. У моих лаборантов спецодежда не готова, поэтому легко отпустили, тем более что повод веский.

 — Я тоже иду, — решительно заявил Файр. — Не хотела нас видеть, а теперь алименты подавай. Когда меня забрали, я был маленьким и ничего не помню. Хоть один раз на биологическую мать посмотреть.

 Рона ещё немного посидела с родными, а потом они разъехались. Профессор по дороге заехала в магазин, купила ингредиенты для стэра. Без утреннего кофе жизнь мёдом не казалась, поэтому она никогда не забывала пополнять его запасы в первую очередь.

 Когда Алеро зашла в квартиру, Кай, как всегда, приветствовал.

 — Приходили письма в моё отсутствие? — спросила Рона, днём она забыла это сделать.

 — Нет. 

 — Хорошо, — улыбнулась девушка.

 Она было подумала, что поклонник решил отстать, но Кай снова ожил.

 — Вам письмо на домашнюю почту.

 — Читай, — буркнула Рона, проходя на кухню.

 — Я скучал по тебе. Ты уехала, стало до ужаса тоскливо. Теперь моя любовь вернулась и вновь на горизонте солнце. Сейчас ты пойдёшь в душ. Я мечтал бы присоединиться к тебе, вымыть собственными руками каждый сантиметр твоего красивого тела. Когда-нибудь это случится. Не запрещай мне мечтать, милая.

 — Да блин! Пошли его…

 — Это не подействует, — перебил Кай.

 — Много ты знаешь, умник. Ладно, ничего не отвечай. Я действительно в душ.

 — Ты не хочешь со мной поговорить?

 — Кай, у тебя настройки сбились?

 — Это не я. Очередное письмо.

 — Ответь, что я действительно пошла в душ, а его скоро поймают и накажут, — сказала Рона, заходя в ванную.

 — А давай накажешь меня ты, готов опуститься перед тобой на колени и… Впрочем, иди мыться. Это пришёл ответ, — сказал Кай.

 Рона не стала передавать послание, она почему-то устала и хотела спать, ещё и волновалась перед завтрашним судом. Она за много времени увидит биологическую мать.

 Несмотря на тревогу, Рона быстро уснула, а ночью ей приснился сон. На улице темно, она вышла на кухню в пижаме, чтобы попить. Светодиодная лента над плинтусом включалась по мере приближения и освещала путь. 

 — Иди сюда, милая, — из кухни высунулась волчья лапа, поддела когтем пуговицу на рубашке и затащила во тьму.

 Шершавый язык облизал губы. Рона шарила в испуге по телу напротив. Нет, это всё же человек, который притянул к себе сильнее и начал целовать. 

 — Я не такая! — зачем-то крикнула Рона.

 — Всё мы не такие, милая, — раздался бас над ухом.

 Неожиданно светодиодная лента решила, что пора заработать, комната слегка осветилась, но никого рядом не оказалось. 

 Рона проснулась в холодном поту, глянула на часы на стене, стрелки показывали восемь утра. 

 — Кай, я в душ на две минуты. Сделай мне кофе.

 — Доброе утро, Рона. Включаю стэр. Вам письмо. С добрым утром, моя любовь. Хотелось бы разбудить тебя поцелуями, но ты будешь против. Я уже еду на работу, мечтаю об отпуске, но пока рано. Удачного дня, мой профессор.

 Рона приказала Каю пожелать придурку удачного дня. 

 — Ха-ха. Придурком меня ещё никто не обзывал.

 Рона от досады стукнула себя по лбу пятернёй.

 — Кай, я не просила тебя его обзывать, просто пожелать удачного дня. 

 — Нужно чётко формулировать свои пожелания, профессор Алеро, — ответил умный помощник, будто обиделся.

 Рона позавтракала, потом погладила рубашку и отпарила бежевый костюм. Хотелось выглядеть на суде как можно лучше. Родные приехали в чёрных костюмах и выглядели респектабельно.

 — Нам уже разъяснили правила. В зале суда есть дверь в комнату для свидетелей. Мы будем сидеть там. Вызывать станут по очереди. Держись, дочка, — сказал отец.

 — Спасибо, пап, победа будет за нами, идёмте внутрь.

 Охрана проводила родных до комнаты свидетелей. Роне указали путь прямо в зал заседаний. Она не стала брать адвоката, надеялась и без него справиться. У матери его тоже не будет. Откуда деньги на такую роскошь?

 Зашла в зал, тут было пусто, только на первой лавке сидела женщина в джинсах и розовом свитере. Рона встала впереди неё и узнала с трудом. Долгие годы за бутылкой дали о себе знать. Мать выглядела осунувшейся, худой, лицо серое, волосы тусклые. Даже макияж не помогал исправить внешность.

 — Доченька моя, — мать улыбнулась и полезла обниматься.

 Алеро заметила, что у неё нет многих зубов, отстранилась от неё и сказала вежливо.

 — Здравствуй, мама.

 — Вот как приходится встречаться с собственными детьми. В суде. Даже ни разу не навестили меня, — с укоризной сказала она.

 — Пока мы были маленькие, ты могла навещать нас. Отец не запрещал тебе, при условии, что ты будешь трезвая. Я приходила один раз, но ты была настолько пьяна, что не узнала. Прогнала взашей и заявила, что трахаться сегодня больше не будешь. Поэтому давай оставим слезливые речи, — Рона произнесла всё спокойным тоном и села в дальний конец лавки.

 Мать больше не приставала. Молча сидела, пока не зашла судья в мантии. Пожилая женщина представилась, потом велела истцу встать у стойки. 

 Начались вопросы. Мать говорила, что её не лишили в отношении старше дочери родительских прав, а сейчас она нуждается, нужно здоровье поправить, вставить зубы. Хочет алименты в размере сорока процентов от оклада дочери. 

 Решение давнего суда мать предоставила, распиналась, что сама отдала дочь в интернат для вундеркиндов, и она училась там, поэтому и не жила дома.

 — Садитесь, истец. Ответчик, подойдите к стойке, — скомандовала судья.

 — Ответчик Рона Алеро. Клянусь говорить правду.

 — Вы воспитывались в интернате для вундеркиндов?