Красивый. Наглый. Бессердечный -2

От спокойствия до хаоса – один бывший!

Арина

Делаю шаг назад. Инстинктивно пячусь, как рак-отшельник, уходя от опасности.

Да я и есть рак! Закрылась в раковине, стараясь не думать, не вспоминать. А прошлое всё-таки ломает мой панцирь. Небрежно прокатывается по моей защите катком случайностей, а острые осколки больно впиваются в сердце.

Я привыкла к спокойствию, когда душа не рвётся и сердце не колотится при звуке мессенджера. Первые дни после того, как Кир исчез, я боялась выпустить подаренный им телефон из рук. Не расставалась с ним даже на процедурах. Нежно гладила золотистый корпус и просила: «Ну напиши мне!». И страшно переживала, что с Киром что-то случилось.

После визита Полины, которая сообщила, что Кир жив и здоров, но теперь в Швейцарии, долго отказывалась поверить в то, что он мог так поступить со мной.

- Время всё лечит, дочка, - говорила мама, гладя мои вздрагивающие плечи. Но её собственные глаза, в которых застыла вечная боль, служили плохой рекламой этого выражения.

Если бы она хоть раз упрекнула меня фразой «Яжеговорила!», наверное, я бы не смогла ей доверять. Маме хватило мудрости ни разу не упрекнуть меня. Она просто была рядом.

Но почему-то сейчас, когда пячусь назад, я вспоминаю все мамины предупреждения и отчаянно жалею, что не послушалась.

Вот же он, Кир Рейгис! Живой и вполне цветущий, сидит в обнимку с диснеевской принцессой. А я вынуждена подносить ему горячее! И вряд ли он сильно страдал все эти годы.

Пальцы, сжимающие поднос, дрожат. Да и ноги, как ватные. Самой бы не упасть.

- Девушка, у вас только одна тарелка? – Красавица оглядывается на меня. – Куда же вы?

Кир, как попугайчик-неразлучник, поворачивает голову вслед за ней. Скользит по мне скучающим взглядом и, вздохнув, обращается к своему соседу.

У меня внутри всё обрывается. Тарелки жалобно звякают на подносе.

Будто вздрогнув, Кир резко поворачивается и потрясённо смотрит на меня.

- Арина? – шепчет одними губами.

Вожу головой из стороны в сторону, не зная, что сказать. Всё отдала бы сейчас за возможность дёрнуть ворот, чтобы вздохнуть! Грудь, туго перетянутая фартуком, лишает меня возможности сделать спасительный вдох.

Терракотовые глаза, которые я когда-то рисовала, смотрят с удивлением. Кир ошарашенно рассматривает мой поднос. Потом впивается взглядом в моё лицо и глухо хрипит:

- Что ты здесь делаешь?

- Работаю...

В губы будто вкололи анестезию. С трудом произношу простые слова.

- Вы знакомы? – Мило улыбается невеста.

Она что, всегда улыбается?

- Да, учились вместе. Недолго... – хрипит Кир, не отводя от меня взгляда. – В университете.

Меня будто бьют под дых, заставляя согнуться над тарелками от боли.

«Учились вместе». Вот и всё! Мама была права, он просто поиграл со мной, покуражился. Ничего другого я и не заслуживаю.

Такие, как я – не пара таким, как он!

Вот его пара – красавица и модель. Разве нас можно сравнивать?

- Прикольно, - щебечет его спутница, отбрасывая за плечи копну вьющихся волос. – Надо же как бывает... Обслужишь бывшего сокурсника? Мы морепродукты заказывали.

Киваю и пытаюсь сглотнуть. У меня в горле тоже морепродукт. Там застрял морской ёж, впился колючками.

Осторожно, мелкими шажками подхожу к Киру. Слева, как положено... стараюсь не дышать, чтобы не вдохнуть его запах и не свихнуться окончательно.

Медленно сгибаюсь, будто у меня штырь в теле от макушки до копчика, и ставлю на стол тарелку с гребешками в кляре. Руки дрожат так, что у гребешков сейчас шторм, их болтает туда-сюда.

Кир перехватывает тарелку, успевая предотвратить цунами из подливки. Слегка приподняв бровь, смотрит мне в глаза.

«Тебе без очков лучше!»

Он не говорит, но я датчиком, встроенным в подкорку, улавливаю его мысли!

- Детка, давай быстрее, - цедит по-английски толстяк рядом с Киром. И что-то недовольное бурчит про качество обслуживания.

- Извините, - автоматически отвечаю, поворачиваясь к нему.

При этом касаюсь плечом Кира, чувствую через одежду его тепло. И это оказывается последней каплей, ломающей моё самообладание. Вздрагиваю, словно через меня пропустили 220.

Дальше всё происходит, как в тумане.

- Эй-эй, - верещит кто-то из сидящих напротив. – Осторожнее!

Я, как в замедленной съемке, пытаюсь подхватить тарелки, но гребешки уже плывут по брюкам Кира. Я не слышу грохота, воплей, причитаний диснеевской принцессы. Молния, вспыхнувшая внутри меня, ослепляет и оглушает.

- Перестаньте, всё в порядке, - произносит Кир, подняв руки вверх, будто сдаётся.

Его голос пробивается сквозь гулкую тишину.

- Ты что творишь! – злобное шипение администратора и тычок в рёбра приводит меня в чувство.

Одной рукой администратор подхватывает поднос с месивом из гребешков и фарфора, другой - за локоть тащит меня в подсобку.

Последнее, что я вижу - Кира, который, обернувшись, пьёт меня взглядом. А потом смотрит на мой вздёрнутый фартук и встаёт, даже не пытаясь отряхнуть брюки.

А потом дверь хлопает, отрезая меня от зала.