Ведьма для князь-сокола

Рядом что-то громыхнуло. От ужаса я завизжала, уши руками зажала, а как всё стихло, по сторонам поглядела — крыша у сарая горела, а прямо передо мной на дороге молодец лежал.

Бросилась я к нему, а он без памяти. Внезапно огромный камень, разрывая воздух, ударил по столбу, поддерживающему крышу навеса. Она обвалилась, поднимая клубы пыли. Громко закричав, я упала на раненого. Через минуту приподнялась, превозмогая пульсирующую боль в висках.

Сарай, где укрывалась Немира, был цел, в то время как дом напротив охватил огонь. Я огляделась, вокруг лежало несколько мёртвых тел, присыпанных пеплом и обломками. Этим несчастным я уже ничем помочь не могла.

«Нужно бы раненого с дороги убрать. Не ровен час, ещё стрелы да камни полетят», — подумала я и попыталась сдвинуть его с места.

Молодец оказался очень тяжёлым. Я осмотрела его ноги-руки — вроде целы, только на лбу виднелась глубокая ссадина, да на затылке наливалась шишка размером с лесной орех.

Я головы его коснулась, а волосы у него светло-русые, мягкие, вокруг пальцев, как змейки, кольцами завиваются. Он их на лбу перетянул кожаным ремешком, видимо, чтобы в глаза не лезли. Сам статный, косая сажень в плечах, а вместо бороды пока мягкий пушок.

Рубаха тёмная золотыми узорами вышита, а воинский пояс вполовину тоньше того, что я видела у воеводы, и висел на нём только меч.

Молодец тихо застонал, веки распахнул, и я от неожиданности замерла. Глаза у него оказались синие-синие, как драгоценные самоцветы.

— Кто ты, красавица? — спросил, а сам в упор поглядел, взгляда не отвёл. — Или я уже попал в райские кущи и вокруг меня девицы красы невиданной хороводы водят?

— Я Алёнка, — еле слышно прошептала, и голос будто не мой стал. — И ты, молодец, пока жив, только ранило тебя, но если мы сейчас не уйдём с улицы, то оба к праотцам отправимся.

Тяжело опираясь на моё плечо, молодец сделал несколько шагов. Вдруг к нам подбежал немолодой воин в полинялой свите.

— Живой! Ну, слава богу! — радостно крикнул он, по-отечески прижимая к себе молодца.

«Видно, отец или дядька», — промелькнуло в голове.

И тут со стен раздался крик: «Отходят! Отходят вороги!»

Чужаки сделали ещё один выпад, подхватили убитых, раненых и пропали в чаще. Возле городских стен остались лежать только палые лошади. Вокруг наступила звенящая тишина.

Я прижала руку к сердцу, словно это могло успокоить его стук.

— Дядька Анисим, как думаешь, ещё отряды будут?  — спросил незнакомый воин, оказавшийся рядом.

— Думаю, что нет, получили они от нас сегодня, — пожилой устало стянул с головы шишак.

На улице становилось людно: вокруг нас собралось не меньше дюжины крепких парней.

Раненый молодец присел на бревно. Я увидела, что ему стало лучше, и решила незаметно отойти, но тут он схватился за голову и рухнул на траву.

Я снова бросилась к нему.

— Ох, и худо мне, — жалостливо простонал он.

— Где болит? Ты только скажи! Я бабушку Немиру позову, она тебя вмиг на ноги поставит, — тревожно оглядываясь, проговорила я.

Попыталась подняться, но не смогла, потому что он схватил меня за руку и слабым голосом произнёс:

— Не зови. Просто посиди со мной, мне и легче будет.

Я послушно опустилась рядом с ним на корточки.

— Перед глазами, наверное, всё кружится? — сочувственно спросила я.

— Ох, и кружится, — выдохнул он.

Дружинники, ухмыляясь, потихоньку стали отходить.

— Куда это они? Только гоготать горазды, помогли бы лучше раненому другу, — нахмурилась я, опять пытаясь подняться.

— Да не спеши ты так, — снова настойчиво удержал меня молодец, — просто поцелуй, мне и легче станет.

— Как это поцелуй? — удивилась я, хлопая глазами.

— Уж так мне худо, неужели тебе трудно? — он с укором посмотрел на меня.

— Чего это ты удумал? — нахмурилась я. — Или издеваешься?

— Может, это у меня в первый и последний раз. Может, я от ран ночью умру, — насупился молодец.

— Чего тебе помирать-то? — я испуганно всматривалась в его лицо, пытаясь разглядеть причину нездоровья.

«Может, и правда, ему плохо? А вдруг я впопыхах не увидела серьёзной раны?» — вопросы крутились в голове.

Вздохнув с досадой, я наклонилась вперёд и целомудренно чмокнула парня в лоб.

— Да ты никак хоронишь меня? — насупился он.

— Нет! Что ты? — испуганно вскрикнула я, нагнулась и, краснея, прикоснулась губами к мужской щеке.

В тот же миг этот бесстыдник схватил меня в объятия, прижал и начал страстно целовать. Поцелуй был таким быстрым и неожиданным, что я не успела сомкнуть зубы, и молодец смог не только проникнуть, куда не звали, но даже коснулся нёба кончиком языка.

Догадавшись, что меня просто провели, я начала брыкаться, щипаться и бить обманщика по плечам.

— Эй, ты чего разбушевалась? Неужели не понравился? Я, между прочим, князь, — отстранился молодец, но всё же не выпускал меня из кольца объятий.

— А я, выходит, княгиня, — передразнила и наотмашь дала звонкую пощёчину наглецу.

Разом всё вокруг смолкло. Дружинники затихли, кто со страхом, кто с усмешкой глядя на меня. В синих очах молодца затаилось что-то недоброе. «Сейчас он мне в ответ даст», — сковал меня удушливый страх.

— Ну девка даёт! — послышался за спиной тихий смешок.

— Да ты что себе позволяешь?! Князя при всём честном народе срамить? —заорал синеглазый молодец, багровея от злости. — Да ты…, да я… Схватить её, и в по́руб посадить!

Он поднял глаза на дружинников и кивнул на меня. Началась суета. Народ нахлынул, руки мне скрутили и куда-то потащили.

Я только слышала, как бабушка Немира голосила:

— Да как же это, да что же это? Смилуйтесь, люди добрые! За что же сиротку горемычную в поруб сажать?