Бесплатно. Соломина для утопающего

Строитель желтых домов… Это был серьезная зацепка. В городе строился новый район с «оригинальным» названием «Дубки». Найти там мужа Алины Федора, фото которого Олег увидел в кулоне, Завьялову будет несложно. Не Серега, и не Санёк, даже не Олег, Фёдоров у нас значительно меньше. Конечно, это не простой прораб, судя по украшениям, спрятанным в носовом платочке, это птица высокого полета. Строитель… Олег усмехнулся. Отличит ли этот строитель кельму от шпателя? Какая в этом необходимость, когда есть деньги? А потом Андрюха выяснит, что это за фрукт этот самый Федор. Бережет ли он жену? Любит ли сына? И что должно было произойти, чтобы Алина от него стремглав убежала аж до Зелёновки?

Впрочем, на этот счет у Олега уже были предположения. Опыт в юриспруденции предполагал всегда одни и те же причины семейных драм: любовница или любовник, побои, деньги. Вопрос в другом: станут ли эти причины обстоятельствами непреодолимой силы? А проще: способна ли Алина простить мужа, забыть, что там у них случилось, и жить с ним дальше?

Олег представил хорошенькую кареглазую девушку, волосы раздувает ветер: такая миловидная шкатулочка, а что там внутри? Сплошные секретики. Очень захотелось ее увидеть, прямо до физической боли. Что за чертовщина такая? Ладно, найдет, а там разберется.

***

Но поиски пришлось отложить. Когда Олег вошел в свою квартиру, сразу почувствовал, что внутри кто-то есть. И сомнений в том, кто его поджидал, у него не возникло.

Алиса вышла к нему, облокотилась на дверной косяк, соблазнительно выгнув бедро. Что за привычка у современных женщин каждым жестом, каждым взглядом предлагать себя? Так вели себя девушки в клубах, так вели себя коллеги на работе. Кроме главбуха Александры Федоровны, конечно, которой под шестьдесят. Но и у той помада такого цвета, что аж глаз резало.

– Ты опять был у нее? – очень тихо, но с угрозой протянула невеста.

– Вроде того, – ответил Олег, поняв, что совершенно не хочет ничего обсуждать, тем более с ней. – Может, что пожрем сначала?

– У тебя там жрать, кроме ананаса и шампанского, больше нет ничего. Ей приготовил?

– Лис, пельмени есть в морозилке.

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Лис, я уже тебе все сказал: не виноват, не привлекался.

– Шел, упал, очнулся – баба с ребенком, – поддразнила его Алиса, сощурив идеально подведенные глаза.

– Женщина, которую я первый раз в жизни вижу.

Олег внутренне зевнул, все эти оправдания так бессмысленно и скучно. Он посмотрел на Алису сверху вниз: конечно, она сногсшибательная красотка. Но, похоже, он поторопился с обещанием жениться. Это что же, придется перед ней каждый день отчитываться о своих перемещениях?

– Знаешь, что я думаю. Ты попал в неприятную историю, может, напился с кем-то, может, что еще. Тебя грабанули, очнулся – смотришь рядом деревня, в которой живет твоя бывшая. Ну ты и шмыг к ней, – выдвинула Алиса свою версию.

Олег между тем уже поставил кастрюлю с водой на плиту, выковырял из морозилки пакетик с пельменями. Пельмени были домашними, их приготовила Алисина мама, стараясь хоть как-то нейтрализовать бесхозяйственность дочери.

– Алис, ты бы хоть раз в жизни картошки сварила.

– А ты картошку разве ешь? Или у нас все службы доставки мгновенно вымерли?

– Вот ты свари, и посмотрим.

Алиса резко отодвинула стул, села, стала теребить салфетку тонкими пальчиками с острыми коготками.

– Олег, вся эта история мне крайне неприятна, – чуть сбавила она обороты. – Ты можешь это понять?

– Лисик, все понимаю, это чудовищное стечение обстоятельств. Хрен с ними, с пельменями. Пойдем мириться, кроватка стынет. Три дня на голодном пайке, или сколько там дней прошло, уж запутался, – перешел в наступление Олег.

– И прям ничего-ничего не было, – с надеждой посмотрела на него Алиса.

– С кем?

***

Ночью Олег проснулся, словно от толчка. Лунный свет бил в глаза через незашторенное окно. Прямо сквозь сон он почувствовал, что кому-то плохо. Захотелось вскочить, бежать, искать, спасать, сердце бешено стучало. Что это? Эмпатия совсем не его «заболевание». Он глянул на спящую Алису, даже во сне ее челка лежала просто идеально. В честь бурного примирения она решила остаться у Олега, что бывало крайне редко, вернее, никогда. Обычно она проявляла недюжинную силу воли и уезжала домой, утверждая, что совместное проживание только после свадьбы.

Олег тихо вышел на кухню, взяв телефон. Кастрюлька с пельменями сиротливо стояла на плите. Брошенные в воде они разбухли до гигантских размеров. Он вспомнил овощной салатик с укропом, петрушечкой и разваристую дымящуюся картоху с ярко-желтым деревенским маслом. Полез ложкой в кастрюлю, зажевал холодный кусок теста с разваливающимся фаршем. Да, ожирение с такой женой, как Алиса, ему точно не грозило…

– Андрюх, спишь? – набрал он Завьялова.

– Нет, танцую, – огрызнулся сонным голосом начальник охраны.

– Извини, нужно найти человека.

– Прям сейчас? Кого? Стой, догадываюсь. Каштанку.

– Андрюх, вы с Фролом что ль сговорились? Все доложил начальнику, ещё и кличку придумали?

– Клички у собак. Это прозвище, бывают и похуже. Ты меня для этого разбудил?

– Андрей, надо её найти. Очень надо.

– Что у нас есть по ней, кроме имени?

– Муж на стройке в районе «Дубки». Явно состоятельный, точно руководящее звено, может быть даже хозяин. Зовут Федор. Сын Ваня.

– Принято. До утра потерпишь?

– Потерплю.

– А я вот этого терпеть не буду! – взревела затаившаяся у двери кухни Алиса. – Ты подонок! Спишь со мной, думаешь о другой! А говорил, что ничего между вами нет. Еще нужно проверить, твой ли это ребенок? Он на тебя не похож.

– Или все-таки чуток похож? – миролюбиво усмехнулся Олег. – Лисик, ну некрасиво подслушивать.

Алиса уже металась по комнате, натягивая на себя одежду.

– Некрасиво быть поддонком! – четко выговорила она каждое слово.

– Некрасиво называть любимого мужчину поддонком, – тон Олега резко похолодел.

Алиса между тем вызывала такси. Она сверлила его синим презрительным взглядом. Вскоре хлопнула входная дверь. Олег постоял у окна и убедился, что фурия в красном плаще благополучно влетела в такси. Впрочем, если бы он был ночным хулиганом или грабителем, то, увидев эту женщину, предусмотрительно перешел бы на другую сторону улицы.

– Нехорошо получилось, – сказал он вслух и пошел подогревать многострадальную кастрюлю с пельменями.