Новогодние мандарины. С любовью, волк

Катарина

Гипс сняли точно по расписанию, за семь дней до нового года. Травматолог настоятельно рекомендовал продлить больничный до января, но Катарина была непреклонна. В итоге сошлись на том, что она выйдет на работу 30 декабря.

Оставшиеся пять дней Катарина — насколько ей позволяла рука — наводила порядок в доме и закупалась стандартным «праздничным» набором продуктов. Пришлось ходить в супермаркет в несколько заходов, чтобы не натрудить руку.

В клинике царил всё тот же предпраздничный ажиотаж. В помещениях, где позволяли СанПиНы, [1] стояли аккуратные искусственные ёлочки, украшенные шарами, висели гирлянды и бумажные снежинки. Сотрудники делились рецептами салатов, обменивались сувенирами, хвастались нарядами.

 Коллеги встретили её радостным гомоном, дружескими обнимашками, завалили подарками и комплиментами. Не обошлось и без шуток в стиле «Алмазной руки», а кое-кто припомнил и бабу Ягу, костяную ногу, сообразно случаю, заменив ногу на руку.

Отдарившись и отобнимавшись в ответ, Катарина заверила коллег, что вполне дееспособна, и выйдет на дежурство в новогоднюю ночь, как и было запланировано в графике.

В общем, канун нового года, он же — первый рабочий день после больничного пролетел незаметно. Вечером Катарина настрогала парочку салатов, пожарила куриные кармашки с грибами в кляре и сварила брусничный морс.

Если её любимые беременяшки не вздумают рожать под бой курантов, они с дежурной сменой успеют поднять фужеры с морсом за новый год и новое счастье. Кажется, именно так принято желать в момент смены года.

При мысли о счастье в груди шевельнулся целый ворох переживаний. Томительное тягучее предвкушение, до сладкого замирания сердца, детский восторг с капелькой страха перед неизведанным, и какое-то чувство, для которого не находилось подходящего определения.

Сквозь эту мешанину эмоций пробивалась неясная тревога, слабая, как первый тоненький лёд на осенних лужах. Она время от времени мурашила ознобом, заставляя вставать дыбом волосинки на руках.

Катарина отмахнулась от странных предчувствий, как отмахиваются от назойливого комара, зудящего над ухом в прозрачной тьме летней ночи. Как следует подумав, она классифицировала их как выверты подсознания, традиционно взбудораженного нервным декабрём, пронизанным безудержной и суматошной гонкой за праздником.

Джек

Канун нового года выдался беспокойным и насыщенным событиями. Несмотря на достигнутые соглашения и разрешённые разногласия, Джек чувствовал некоторую враждебность местных койотов. Насколько позволяли обстоятельства, он старался быстрее найти Артура и завершить наконец дела в Хинно.

Он чувствовал связь, но она была слабой, и Джек никак не мог вычислить координаты нахождения брата. Не хотелось думать, что койоты, несмотря на заверения, уже отыскали Артура и заперли где-нибудь в секретных казематах.

Джек весь день мотался из конца в конец городка, периодически застревал в предпраздничных пробках, на арендованном автомобиле буксовал на окраинных дорогах, занесённых рыхлым подтаявшим снегом.

Костерил погоду, суетливый народ, подобно ему, мечущийся по городу, правда, с иными целями. Немало крепких слов и забористых эпитетов досталось и Артуру, пропавшему невесть куда.

Брат отозвался 31 декабря на рассвете и сообщил, что скрывается в заброшенном охотничьем домике в лесу, в шестидесяти километрах от Хинно. Джек крепко выругался, под завязку заправился бензином, закинув в багажник пару запасных канистр, надел цепи на колёса и отправился по указанному маршруту.

Добротно укатанная дорога скрывалась под пухляком, [2] что значительно затрудняло движение и снижало его скорость. Джек ехал, до белых костяшек стиснув руль и желая лишь одного: чтобы это безумное путешествие наконец завершилось.

Разумеется, он мог обернуться и без проблем домчаться в волчьей ипостаси, но… но. Джек не знал, в каком состоянии находился брат. Связь была настолько дерьмовой, что он не расслышал и половины информации. Хорошо хоть понял, в каком направлении двигаться.

Машину пришлось бросить у опушки леса. Джек перекинулся, и дальше по лесу, мощно загребая снег лапами, бежал крупный чёрный волк. Прогулка могла быть замечательной, если бы не повод. Несколько раз волка отвлекали аппетитные запахи жирных зайцев, но он остервенело мотал крупной головой и упорно бежал к намеченной цели.

Наконец впереди показалась небольшая избушка. Прыжок, ещё прыжок. Джек торжествующе завыл и запрыгнул на крыльцо. В дом входил уже человеком, не таясь. Чуткий нюх подсказал, что кроме Артура, тут никого нет.

Брат выглядел несколько измождённым и всклокоченным, с отросшей щетиной и лихорадочно горящими глазами. Сбивчиво рассказал, что скрывался здесь не от койотов, а от членов преступного синдиката. Они планировали перехватить те самые алмазы, которые везли на сделку к койотам. Своим случайным вмешательством Артур не только сорвал сделку, но и нарушил планы бандитов.

— Умеешь ты находить неприятности на свой хвост, — только и сказал Джек.

— Да койоты ещё спасибо мне должны сказать! Их бы всех положили на сделке! — запальчиво воскликнул Артур.

— Ага, и спасибо сказать, и премию выписать, — съязвил Джек.

— Почему бы и нет? — ухмыльнулся Артур.

— Ну, поведай им свою версию по возвращении, — пожал плечами Джек.

— Для начала нужно выбраться отсюда живыми, — помрачнел брат.  

[1] СанПиНы — санитарные правила и нормы

[2] пухляк — толстый слой рыхлого свежевыпавшего снега