Йарахонг. Город и тьма

— Тебе нравится так жить? 

Ты вздрагиваешь всем телом в своем тесном логове, вскакиваешь, озираешься. Вокруг только темень. Никого. Ты думаешь, тебе послышалось. Мысли явственно читаются на твоём лице. Облегченно выдыхаешь, садишься, снова кутаешься в грязное покрывало. 

— Дитя, тебе нравится так жить?

В этот раз ты реагируешь на шёпот спокойней и лишь огрызаешься:

— Тебе какое дело! 

В твоём голосе вызов. Похвально. Ты не можешь скрыть страх: он виден в линии щуплых плеч, в дыхании, в отчаянно быстром биении сердца. И все-таки — вызов. Хорош! 

— Миру нет дела до одиноких несчастных мальчишек. Мальчишки должны менять его своими руками. Мстить тем, кто сделал их несчастными. 

— Я отомщу.

Ты сжимаешь кулаки, вскидываешь подбородок, а потом внезапно сникаешь и бормочешь горько, еле слышно:

— Меня бьют даже другие дети. Как я могу… 

Тихих смех, кажется тебе, доносится отовсюду. 

— Это не помеха. Хочешь получить силу? 

— Силу на время? Так ты из этих, — он помолчал и сплюнул слово, — богов. 

— Этих. 

Темнота шуршит и мнется смехом, как тонкая бумага. Тебе не по себе. 

— Разве они могут говорить с людьми вне храма? 

— Иные — могут. 

Шёпот истончается до тишины. Ты тоже молчишь. Думаешь. 

Интересно, какие истории нынче рассказывают детям: сказки о большой войне или мифы о том, как добрые новые боги являются из-за границы небытия на помощь отчаявшимся? 

— Ты будешь моим богом? Моим собственным? 

Твой голос взвивается почти до крика, и ты пугаешься: вдруг кто услышит. Все-таки мифы. Что ж, это к лучшему. 

Ты притихаешь и говоришь так, будто пробуешь слова на вкус. 

— Я хочу силу. Что я должен сделать?

В твоей детской головенке — это видно по взгляду — проносятся испуг, недоверие, желание использовать внезапную возможность, испробовать заемную силу. Все твои примитивные мыслишки видно насквозь. Ты ёжишься от тихого смеха, передергиваешь плечами, губы дрожат, но ты твердо смотришь во тьму. Что ж, похвально.

— Что нужно сделать?

Ночной воздух на юго-восточной окраине Йарахонга не пахнет цветами и благовониями. Он смердит тухлыми объедками, мочой и дымом далёкого пожара. Переменами.