Волчий предел

Предел-01. Клан Лугару

Блэйз Лугару стоял у карты завоеванного мира, вцепившись когтями в край стола. Территории здесь были обозначены не названиями, а цифрами — Полис-1 до Полис-47, Предел-01 до Предел-12. Пять лет назад эта карта была чистой. Теперь её испещряли метки мятежей, лазутчиков Сопротивления, кланов-предателей.

— Вортексы взяли Третий Обелиск, — доложил акран, голос дрожал. — Они... они вырезали гарнизон стиллов.

Блэйз не повернулся. Он видел отражение Акрана в стекле: сгорбленная фигура, шрамы на шее — следы давних боёв. 

— Как? — спросил Азаран, разминая плечи.

— Предательство. Стиллы на Третьем Обелиске впустили их без боя. Говорят... — Акран заглотил ком в горле, — говорят, Вортексы кого-то рекрутировали в свои ряды. Они всем обещают свободу от хидов.

Блэйз рассмеялся. Глубоко, гортанно, как зверь.

— Свободу? От того, что я создал? — Он повернулся, и акран отпрянул. Глаза Азарана светились ярким сапфиром — признак ярости, которую испытывает внутренний зверь. — Они забыли, как мы пришли сюда. Как мы освободили их от гниения в Трещине.

Мы называли свою родину Имрал — Дом Трех Лун. Но Луны погасли одна за другой, когда магические жилы мира иссякли. Леса превратились в пепельные пустыни, реки — в трещины, а небо затянула вечная буря. Кланы сражались за крохи силы, пока ученые клана Лугару не нашли древние тексты о спящих вратах — Обелисках, ведущих в иные миры.

— Мы не завоеватели, — говорил он кланам на Совете Пепла. — Мы семена. Мы прорастем в новом мире, или умрем здесь, как крысы.

Но когда первые разведчики стиллы вернулись из портала с вестями о мире, где нет магии, но есть технологии, железные птицы и мягкие, беззащитные существа — хиды... кланы завыли от жажды. 

Они слабы! Их сила — в машинах, а не в плоти!

Захват был слишком прост. Аканы обрушились через Обелиски волной плоти и клыков. Люди стреляли в нас пулями, но пули не брали тех, кто мог рассыпаться в туман и собраться за спиной. Города пали за считанные месяцы. Технологии сожгли, чтобы хиды не вздумали повторить прошлое.

— Мы дали им милость, — говорил Блэйз, глядя, как Полисы огораживают стенами. — Жизнь взамен покорности.

Но кланы не поняли его плана. Вортексы и некоторые другие — все хотели крови, а не порядка. «Зачем держать их живыми? Сожги Полисы, возьмем ресурсы!» Блэйз подавлял бунты, но зерно сомнения уже проросло.

Блэйз спустился в тюрьму, где ждал пленный Стилл из гарнизона Третьего Обелиска. Воин был прикован цепями, пропитанными серебром — единственным, что замедляло регенерацию аканов.

— Ты служил мне десять лет, Гаррон, — Блэйз провел когтем по груди воина, сдирая кожу. — Почему?

— Они... они показали мне её, — прохрипел стилл. — Женщину из моего клана. Ты же приказал убить всех, кто связан с Трещиной!

А, вот оно. Вортексы откопали кости из прошлого. Когда Блэйз объединял кланы перед вторжением, он стёр несколько родов, чтобы избежать распрей. Гаррон был из рода Вирров — тех, кого вырезали до последнего щенка.

— Она жива, — Гаррон захохотал, выплевывая кровь. — И Вортексы обещали вернуть мне её... если я предам тебя.

Блэйз вздохнул. Сентиментальность. Этим они точно “заразились” от хидов.

— Ты видел её? Говорил? — спросил он мягко.

— Нет... но они дали прядь волос. Запах её...

Блэйз вырвал ему горло одним движением.

— Глупец. Вирровы вымерли. Это был обман.

Он вышел, кивнув тюремщику: 

— Сожги тело. И найдите, кто подделал запах его пары.

Гаррон всё равно уже не жилец, он уже поверил в то, что пара жива. А значит, его следует уничтожить, ведь повиноваться клану он не станет.

Армия Лугару двинулась на закате. Блэйз повел их лично, обернувшись альфой — исполинским волком с шерстью цвета расплавленного железа. Третий Обелиск возвышался над мертвым лесом, его поверхность пульсировала синим, как жила, наполненная чужой магией.

Вортексы встретили их в боевой форме. Их Азаран, Криллах Вортекс, ревела с вершины Обелиска:

— Ты обещал нам силу, Лугару, но дал цепи! Человеческая гниль заполонила мир!

Её голос разносила магия Обелиска, превращая слова в удары по разуму. Стиллы Лугару падали, хватаясь за головы. Криллах – сильный ментальный акан, победить ее будет непросто. Блэйз прыгнул, избегая столба пламени, и вонзился когтями в камень.

— Ты жаждешь крови, Криллах? 

Он вырвал сердце Обелиска — кристалл, бьющийся в такт с ритмом мира. Магический импульс сбил Криллах с ног. Ее кожа покрылась трещинами, ведь Вортексы всегда зависели от внешней магии.

— Ты... уничтожишь нас всех! — завыла она, когда он вонзин когти в ее сердце.

Блэйз поднял кристалл, обращаясь к войскам:

— Кто следующий усомнится в моём праве?

После битвы Азаран спустился в Глубины — пещеру под Обелиском, где в озере из черной лавы плавала Оракул. Её тело было сплетено из корней и звёздной пыли, а глаза... глаза видели то, что было, и то, что могло быть.

— Ты растратил силу Обелиска, — её голос звенел, как разбитое стекло. — Он мог дать тебе ещё сто лет жизни.

— Жизнь ради жизни — глупость, — Блэйз сел на край камня, смывая с рук кровь. — Что говорят твои видения?

Оракул протянула руку, и вода озера показала ему мир: Полисы в огне, аканы, пожирающие друг друга, и... девушку. Человеческую. С волосами цвета пепла и глазами, полными ненависти.

— Истинная пара родится в пепле ненависти, — прошептала Оракул. — Она уже идёт к тебе. Через предательство, через смерть. Ты будешь пытаться убить её, но её кровь станет ключом... или концом.

Блэйз рассмеялся, но смех застрял в горле. Вода покрылась рябью, скрыв образ девушки

— Это пророчество? Или месть умирающего разума?

Оракул коснулась его лба. Боль пронзила виски, и он увидел:

...Она стоит рядом с ним на башне, её рука в его. На горизонте — не одна луна, а три, как в Имрале. Между ними — ребенок, чьи глаза горят двойным светом...

Видение рассыпалось.

— Выбор за тобой, Азаран. Убьешь её — погрузишь мир в вечную тьму. Примешь — обретешь то, ради чего завоевал эту жалкую планету: будущее.

Блэйз вышел, не оглядываясь. Но образ девушки не отпускал. Он приказал удвоить охрану Полисов. И принести списки всех, кто контактировал с Вортексами.

А еще ему нужно было найти её. До того, как о ней прознают Сопротивление или кланы, и поймут, кто она.