Восточная Морозка

— Тебе интересно смотреть на танцующих? Может, пойдём ко мне в кузницу и набросаем примерный эскиз изделий? — неожиданно предложил Влад, когда мы присели на лавочку в одной из беседок.

— Можно, — согласилась я. Идея заглянуть в кузницу мне понравилась. К тому же, после разговора с боровичком в голове роились мысли, которые хотелось обдумать в тишине.

Дождавшись, пока Марфа с девушками подойдут к нам, я предупредила их, что мы с Владом уйдём домой раньше, и мы направились в сторону деревни.

Вокруг царил зимний солнечный день: льдинки искрились, словно бриллианты, снег ослеплял, и всё вокруг поражало множеством оттенков белого.

— О чём молчишь? — нарушил тишину тихий голос Влада.

— О том, что белый цвет, оказывается, имеет бесконечное множество оттенков, — призналась я с улыбкой. — Люблю зиму, особенно такую: снежную, безветренную, ласковую.

— Так говоришь, словно бывает зима без снега, — добродушно фыркнул Влад.

— А ты о чём думаешь?

— О тебе, — признался он. — О тебе здесь многое говорят. Кто-то — хорошее, кто-то — плохое.

— Я бы хотела, чтобы выводы обо мне ты делал исходя из общения со мной, а не на основе чьего-то мнения, — ответила я, пожав плечами

— Я всегда делаю выводы на основе собственных наблюдений, но не мог не заметить: услышанное о тебе слишком отличается от того, что вижу сам. Что это значит? Ты умудрилась настроить всех против себя или резко изменила своё поведение? — мужчина внимательно посмотрел на меня.

— Скорее оба варианта верны, — спокойно ответила я.

— Расскажешь?

— Всю правду о себе выложить? — с усмешкой протянула я, глядя на заинтересованное лицо нового друга. — Ни за что! Оценивай меня по текущим поступкам, а не по прошлым. А вообще, лучше вовсе не оценивай! Я бесценна! Всё равно ошибёшься.

— Нисколько в этом не сомневался! — беззаботно засмеялся Влад. — Но планы у тебя отличные. Надо бы сделать несколько поделок и отвезти их в город. Там и продать подороже получится, и ниток разноцветных купить можно.

— Выходит, лучше мне самой поехать, — задумчиво произнесла я, пытаясь вспомнить, был ли в этом фильме город. — Ты займёшься продажами, а я посмотрю, может, что-то интересное найду. Надо бы оценить что вообще имеется в ассортименте или в чем острая нужда.

Мы подошли к невысокой пристройке с огромной каменной печью.

— Пришли. Здесь наша кузница, а там мой дом. Заходи, покажу, — Влад открыл тяжёлую дверь и впустил меня внутрь.

В помещении пахло углем и железом. Рядом с печью лежала гора каменного угля и широкие лопаты. В центре кузницы стоял пень с металлической столешницей, служившей наковальней. Вдоль стен располагались лавки с инструментами, назначения которых я не знала.

— Это мехи? Те самые, которыми огонь раздувают? — пробормотала я, разглядывая кожаные мешки напротив печи.

Печь сегодня не топили — все были на ярмарке. Однако Михаил, один из кузнецов, оказался здесь и складывал мелкие предметы в холщовую сумку.

— А вы что здесь делаете? Ярмарка же, — удивился он, заметив нас.

— Настя хотела кузницу посмотреть и о своих идеях рассказать, а я хотел показать ей наши новые изделия, — ответил Влад.

— Да, Настенька, интересные у тебя мысли, — добродушно улыбнулся Михаил. — Сегодня девушки на ярмарке забросали меня просьбами сделать крючки. Вот, за ними пришлось вернуться. Если будут новые идеи, говори!

— Я как раз хотела предложить делать наборы крючков разных размеров. Например, по пять-шесть разновидностей в одном комплекте. Рукоятку можно изготавливать из дерева, а сам крючок — из металла. Так ведь дешевле будет? А коробочку сделать подарочной: украсить резьбой и камнями, — поделилась я.

— Надо попробовать, — Михаил задумчиво почесал затылок.

— Подарочные крючки женщинам точно понравятся. Хорошая идея.

— А ещё можно попробовать делать вафельницы, — предложила я. — Это как формы для печатных пряников. Думаю, вам будет несложно их изготовить.

Мы проболтали с мужчинами ещё несколько минут, сделали предварительные чертежи на плоской доске, на которой полагалось писать угольками, после чего Михаил унёс оставшиеся крючки и прочие изделия на ярмарку, а мы с Владом пошли к нему в дом.

Дом Влада был побогаче нашего: он казался более добротным, стойким, как сам мужчина — под стать ему.
Дом Влада стоял на пригорке. Нижняя часть здания была отделана крупными округлыми речными камнями, а стены сложены из добротных бревен. Резные наличники на окнах, украшенные разноцветными узорами, придавали дому особую нарядность. Просторное крыльцо с крепкими перилами и навесом покрывал толстый слой снега, а по краям свисали сосульки, преломляющие солнечный свет и отбрасывающие радужные блики. Рядом с крыльцом стояла дровница с аккуратно сложенными поленьями. Из трубы лениво вился дым, обещая тепло и уют внутри.

Открывшаяся дверь обдала меня волной тёплого, пряного, домашнего аромата. Полы были застелены тканными половиками.

— Не персидские ковры, конечно, но тоже неплохо, — подумала я, разуваясь у порога.

Влад помог мне снять тяжёлый тулуп и повесил его на железную вешалку, стоящую в углу.

— Добро пожаловать, гостья дорогая! — церемонно поклонился в пол, пропуская меня в дом.

— Спасибо, — смущённо ответила я, входя в просторную гостиную. Так меня ещё нигде не приветствовали, и я растерялась, не зная, как правильно ответить. Наверное, следовало поклониться в ответ, но сообразила я слишком поздно, и теперь мой ответный поклон показался бы слишком странным.

Влад пригласил меня сесть за большой деревянный стол, стоявший в центре комнаты. На столе уже возвышался самовар, окружённый чайными приборами.
— Я приготовлю самовар, а ты, если не сложно, достань сладости из шкафа, — попросил он.

— Да, конечно, — с готовностью ответила я и прошла к зеркальному шкафу. На одной из полок я нашла пряники, блины и несколько горшочков с вареньем. Пока мужчины не было, я с интересом рассматривала его жилище. Из своей наплечной сумки я достала пирог с яблоками, испечённый утром, и тоже выложила его на стол.

— Ну вот, скоро попьём чаёк, — произнёс Влад, заливая кипяток в заварочный чайник и водружая его на самовар.

— О чём вы так долго говорили с тем старичком? — спросил Влад, пока я, не отрываясь, наблюдала за его руками.

У меня есть странная привычка — рассматривать руки людей так, будто они могут рассказать о человеке больше, чем лицо или слова. Это, конечно, напрочь лишено логики: в итоге всё равно приписываешь человеку те качества, которые сам хочешь в нём увидеть. Руки расскажут лишь то, что ты сам им вложишь. Но какая-то иррациональная часть меня, любящая точные ответы, всегда будет искать причинно-следственные связи — и, что самое удивительное, непременно их найдёт. Будь то гороскопы, хиромантия или… форма рук.
Мозолистые, шероховатые, но с чисто и аккуратно подстриженными ногтями — руки Влада были руками увлечённого трудяги. Того, кому ничего не достаётся само по себе и кто добивается всего собственными усилиями. Это руки мужчины, которого получится уважать.
В этих больших, мозолистых ладонях фарфоровая чашка смотрелась немного нелепо. Казалось одно неловкое движение и чашка разлетится на миллионы осколков.

— Даже не знаю, можно ли об этом говорить, — ответила я, с трудом отвлекаясь от своих мыслей. — Впрочем, запрета вроде бы не было, но я бы не хотела, чтобы об этом кто-то знал. Старик тот непростой. Он колдун. Причём настоящий.