Предпоследний абзац
Глава 11
Погода негодующе лупила в толстые оконные стекла проливным дождём. Я сидела, поджав ноги, подле Бертрана на его широкой кровати, и читала замечательный, но немного тяжеловатый трактат о древних крепостях.
— Что такое цвингер? — спросила я у полулежащего Бертрана, который, прикусив кончик пера, задумался над очередным письмом. — Берт?
— В связи с чем твой вопрос?
— Ну, вот тут написано, что осаждающие не смогли преодолеть цвингер и были расстреляны гарнизоном крепости.
— Три-четыре сотни лет назад в крепостях иногда делали своеобразные ловушки: строили высокую наружную стену, а за ней – более низкую внутреннюю, которую осаждающие видеть не могли. Пространство между двумя этим стенами и называли цвингер – ловушка.
— Какой ты умный! Откуда ты всё это знаешь?
— Я с большим желанием изучал фортификацию, особенно древнюю. Наши предки порой придумывали такое, до чего нынешние архитекторы никак не могут додуматься!
— Похоже на Троянского коня - не то, чем кажется, да?
Данфред вдруг повернулся ко мне:
— Что ты только что сказала?
— Цвингер.
— Нет!
— Ловушка!
— Нет же, не то!
— Троянский конь?
— Мадлен, ты редкая умница! Троянский конь, конечно же! Именно он! Да!
Кажется, я догадывалась, куда потекла мысль Данфреда, и мне это совсем не нравилось! Но так или иначе в дом Бертрана обязательно должен проникнуть верный человек Бертрана и найти кое-что важное.
— Не смотри на меня так, Берт! Я не поеду к Хелле!
Но нельзя было противиться настойчивым рукам и губам. Спасибо небу, что Бертран ещё был слаб для более смелых ласк.
— Ты же ведьма, Маде! Ты приручила своих придурковатых братьев, Ксавье слушает тебя с полуслова, Анве готов умереть у твоих ног, слуги улыбаются, когда ты обращаешься к ним, неужели ты не перехитришь эту проклятую рыжую бестию?
— Кое-кто обещал говорить мне только правду, Берт!
— Но ведь это правда, девочка, — ты необыкновенно умна!
— Это всё книги, мой господин, — счастливо выдохнула я, лежа щекой на широкой груди Данфреда и млея от того, как нежно он приобнимал меня. — Они многому учат, если читать внимательно.
Бертран глубоко вздохнул:
— Мы бездействуем слишком долго, и мне часто снится, что вокруг нас медленно сужается кольцо врагов.
— Ты же сам говорил, что нужно затаиться.
— Люди начинают роптать, они пропили и потратили все деньги, что добыли раньше, теперь их можно перекупить за полкошеля серебра.
— Разве они не верны тебе?
— Нажива, золото – вот главные хозяева любого разбойника. Из-за болезни я долго не появлялся перед ними, а слабость вожака ведёт к сомнениям. К тому же, награда за мою голову будоражит алчные натуры.
— Но Ксавье уже несколько раз выходил в море! Он хвастался большими барышами. Врал?
— Помнишь, ты говорила, что хотела бы иметь свою лавку в городе? Вести торговлю? — умелая смена темы немного насторожила, но Берт выглядел спокойным. — Я отложу столько денег, сколько хватит на покупку товара и небольшого дома.
— Отложишь? Зачем?
— Только мы с тобой будем знать об этой сумме, и когда наступит тяжелый час, обещай, что воспользуешься деньгами и исполнишь свою мечту!
— Терпеть не могу, когда так говорят в романах! — я привстала и взглянула в глаза мужчины, который только что напугал меня до дрожи. — Обычно после этого герой погибает или пропадает в дальних странах! Не смей даже заикаться о подобном, Бертран Данфред!
— Ты должна открыто смотреть в глаза жизни, девочка! Давай-ка лучше вернемся к Троянскому коню!
— Я могу сказать твоей вдове, что убежала из-за страха. Мол, испугалась, что меня тоже… сожгут в чумной яме!
— Хелла уже давно знает, что никакой чумы не было, и что ты помогла мне выбраться из дома. Думаешь, теперь она поверит? К тому же, если мне не изменяет память, ты взяла задаток. Не думай, что моя жёнушка простит тебе потерянные деньги.
— А если рассказать, что я сбежала от твоих помощников? Она ведь захочет получить сокровища, а у кого узнать подробности, как не у меня?
— Всё это очень опасно, Маде, а я не готов рисковать твоей жизнью даже за копи царя Соломона!
— Притворщик! — ловко увернувшись от шутливого шлепка, села по-турецки, положив на колени подушку. — Я не помню ничего, а то, что хранится в моей голове, совсем не похоже на происходящее с нами. Небольшой медный ключ найти в большом доме будет весьма сложно, а уж выудить у твоей супруги карту сокровищ – и того сложнее.
Бертран задумался, отложив в сторону письменный прибор, но продолжая покусывать перо.
Настоящая Мадлен, то есть я, жизнь которой совсем не похожа на прочитанную книжку, по мнению окружающих, общалась со своим настоящим отцом, и тот рассказал ей про сокровища, хранящиеся в одной из береговых крепостей. Барон то ли чувствовал раскаяние, что было нетипично для дворян того времени, то ли скорую гибель, что более вероятно, а потому вручил девушке тот самый заветный ключ, с помощью которого можно было открыть сложный замок. Замок, который еще нужно было найти.
Бертран, вел с бароном дела и представил его жене в качестве своего родственника, чтобы не было вопросов у знакомых. После смерти Тильвальда он нашел в одной из его книг странную карту с несколькими пометками. Карта пропала ровно тогда, когда смирная кобылка Беттина внезапно понеслась несвойственным для себя галопом и скинула седока. В ходе долгих рассуждений, мы с Бертраном пришли к выводу, что кусок мягкой кожи, на котором выжжены были очертания берегов и рельефов местности, выкрала Хелла, каким-то образом узнавшая о сокровищах. Впрочем, по мнению Ксавье, его папаша имел обыкновение во хмелю рассказывать о них всем, кто желал слушать пьяного старика.
Деньги Мусорщику сейчас нужны были как никогда, а у меня было желание помочь мужчине моих грёз и заполучить те самые бочонки и сундук, которые в книге Клаус Кихель добыл для своей любимой Мадлен Маннет. Впервые в отношениях с представителем противоположного пола я перестала чувствовать страх или неловкость, перестала искать изъяны в себе, напротив – в душе моей цвели розы и уверенность в собственной исключительности. Мадлен вон вообще чуток горбата, но Бертрану это вовсе не мешает!
— Маде? О чём ты думаешь?
— О том, как скоро ты бросишь меня, если получишь сокровища, — да, по старой привычке я всё ещё пыталась выступать в роли жертвы, но очередной крепкий поцелуй прервал этот грустный монолог.
— Не знаю, как ты сумела приворожить меня, девочка, но по своей воле я тебя не отпущу! Придется терпеть калеку Данфреда ещё очень долго, я собираюсь прожить семь десятков и уйти в мир иной в окружении детей и внуков, так что брось кокетничать, девица Маннет, и давай займемся планом!
Цветовая схема 
Интервал 