Заложница дракона. Огнём и ветром

Тишина, в который раз за этот вечер пронзившая трапезный зал, была разрушена громовым раскатом. Вспышка, ярко озарив ставшее полутёмным помещение, резко погасла. И Грегор понял, что его утреннее предчувствие начинает сбываться. Велемира. Нет. Только не она…

- Молчишь? – кажется, в голосе предводителя драконов послышалась даже насмешка. – Получается, не со всем ты готов расстаться, да, Грегор?

Его взгляд, пронзительный и холодный, как вершины гор, до которых людям не суждено было добраться, только драконам, буквально пригвоздил к месту князя Алмирии. Тот, едва справляясь с собственными чувствами, не был готов к ответу, а потому продолжал молчать, чувствуя, как обстановка накаляется ещё больше. Нет, драконы слишком хитры и безжалостны, чтобы с ними можно было вот так торговаться. Не лучше ли было пойти на хитрость и попытаться выиграть ещё хоть немного времени?

Кьяран откинулся на спину кресла, сцепив руки в замок. Было в нём и величество, и воля, и то, что люди называют стержнем – прямым, твёрдым, несгибаемым.

- Значит, так, - заговорил он вновь. – Ты отпустишь с нами свою дочь – всего лишь на год. На год и ни днём больше, обязуясь тем самым за это время пополнить казну нашего правителя на ту сумму, что ты задолжал ему. От себя могу пообещать, что ни один волос не упадёт с головы княжны, она будет находиться под моей личной защитой – ровно год и ни днём более. Ну как, по рукам?

Грегор будто состарился на десять лет сразу, настолько скорбным и безрадостным сделался его вид.

- Пощади, она моя единственная дочь… - только и произнёс он, даже не глядя в сторону Кьярана.

- В этом и вся суть, - спокойно продолжил дракон. – Разве это не будет стимулом к тому, чтобы вернуть долг намного быстрее?

- А если бы это был твой ребёнок? – не сдавался Грегор, и было слышно, как скрипят его зубы. – Твоё единственное чадо… согласился бы ты, Кьяран, на подобную сделку?

Его слова отдались болью в сердце дракона, невольно напомнив о случившемся. Тот, зажмурившись как от удара, но только на миг, произнёс:

- Это неуместный вопрос. У меня нет детей. Откуда мне знать, что бы я сделал в таком случае?

Грегор кивнул, признавая его правоту.

- Что будет с ней, если я не выплачу долг к назначенному сроку? – голос князя совсем сел, сделавшись почти старческим, глухим и слабым.

- Она умрёт, - не моргнув глазом, пообещал Кьяран.

Грегор вздрогнул при этих словах, но промолчал.

- Каково будет твоё решение, князь? – Кьяран не торопил, но лёд в его голосе подгонял с ответом похлеще розги.

Все, кто находился в данный момент в трапезном зале, обратили свой взор к Грегору, ожидая его ответа.

- Лукас! – громко провозгласил он, а когда секретарь, словно тень, возник перед владыкой Алмирии, приказал ему. – Приведи сюда мою дочь… Ксанту!

Тот, ничем не выдав своего удивления, низко поклонился.

- Да скажи ей, пусть оденется понаряднее! – уже тише добавил Грегор. – У нас важные гости…

***

Велемире снился сон, неприятный, даже страшный. Она была в убранном поле, одна-одинёшенька, босая и в простом платье, а ветер, бушуя, поднимал сухую траву, швыряя ей в девушку вперемешку с пылью, словно играясь. А на небе собирались грозовые тучи…

Ужас объял княжну. Ни деревца, ни кустика – негде спрятаться, укрыться от надвигавшейся стихии, и дорогу домой она тоже не знала – даже вспомнить не могла. Оглядевшись, поняла, что нет ей спасения, и придётся встречать грозу прямо здесь. Убежать бы, да только куда?! На несколько миль вокруг голое поле, и никакой надежды пережить непогоду у неё нет…

Она зарыдала – горько, отчаянно, почти воем, да только кто же её здесь услышит? Но душевным мукам было всё равно, они рвались наружу сквозь плачи судорожно вздымающуюся грудную клетку. Страшно, до чего же страшно умирать!

Распахнув глаза, Велемира внезапно поняла, что это лишь сон и на дворе давно смерклось. Крохотные окна смотрели на неё серыми арками, за которыми и впрямь хлестал ливень и иногда доносились звуки грозы и грома. Когда же она успела уснуть?

В комнате кто-то шептался тревожным, отчаянным шёпотом - она не могла разобрать кто, но дверь внезапно приоткрылась, полоснув по тёмному пространству комнаты струйкой света, выпуская кого-то наружу, и тут же закрылась вновь.

Ещё не отпустив душу девушки от жуткого сна, тревога вновь нахлынула на неё, заставив подняться. Глаза, ещё не привыкнув к темноте, пытались найти ту, кто был с ней всё это время – её подругу, почти сестру.

- Ксанта! – позвала Велемира. – Ты где?!

И вновь это тяжкое предчувствие, густое, как гречишный мёд и тёмное, как беззвёздная ночь, кольнуло в самое сердце.

- Спи, девонька. Увели её, - скрипучий голос старой Мальты раздался откуда-то из глубины комнаты.

- Увели? Куда? – пытаясь понять, кому могла понадобиться её подруга, Велемира разволновалась не на шутку.

- Почём мне, старухе, знать? Чай не докладывал никто…

- А кто увёл?! – Велемира готова уже была броситься следом, но вспомнила, что дверь заперта снаружи.

- Да Лукас, секретарь твоего отца. А ты спи, тебе отдыхать надо, милая…

Велемира, шумно выдохнув, совету старой няньки следовать не желала.

И всё же бросилась к двери, заколотив в неё кулачками.

- Откройте! Приказываю вам!

Но ответом ей была тишина. Нет, дело это было тёмным, а потому ей как можно скорее нужно было выяснить, из-за чего её держат взаперти. И для чего им понадобилась Ксанта…

Разбив до крови кулаки и для верности попинав дверь ногой, Велемира вдруг коротко вскрикнула и повалилась прямо на пол. Мальта, скрипя и охая, насколько это было возможно быстро, подобралась к ней, и уже сама постучала условным сигналом в дверь.

- Откройте, стража! С княжной дурно… Лекаря! Лекаря!