Баллада пепла и льда

Моя мама… Что я могла рассказать, когда совсем-совсем ничего о ней не помнила и знала Гвендолин Дейрон лишь по рассказам отца?

— Моя мама умерла, когда мне не исполнилось и года, — тихо сказала я.

Вернулся Эйсхард с ворохом темно-зеленых мясистых листьев. Протянул по горсти Вееле и мне, один сунул в рот и, слегка морщась, принялся жевать. Еще один запихнул в доверчиво распахнутый рот Ронана, тот заработал челюстями, скривился и начал плеваться.

— Что за дрянь?

— Это поможет приглушить жажду. Жуй давай. Лейс, подойди и возьми тоже.

Листья жутко горчили, однако острое чувство жажды действительно отступило. Эйсхард присел неподалеку, опершись спиной о ствол, закрыл глаза.

— Мы с мамой каждое утро проводили за вышивкой у окна, — щебетала Веела, отвлекая всех нас от грустных мыслей.

Я будто наяву увидела красиво убранную комнату, обитую шелком мебель и камин, две женские фигурки за пяльцами. У обеих чудесные светлые локоны и большие синие глаза, только одна женщина постарше, а другая еще совсем девочка.

Потом я стала думать о своей маме. Папа говорил, что мама была белокурой, в отличие от меня — я-то пошла мастью в отца, такая же смуглая и темноволосая... Почему несправедливая судьба забрала ее у нас так рано?

— А моя мама боевая женщина, ее даже батя побаивается иногда! Как возьмет в руки скалку — ух, только держись! Но, когда в доме одни мужчины, приходится держать их в узде! —  сказал Ронан.

— Моя и без скалки всех умеет прижать к ногтю, — неожиданно вступил в беседу Лесли. — Они с отцом владеют скобяной лавкой. Слышали бы вы, как она с купчишками торгуется! В клочки их рвет! У нее не забалуешь.

— Моя мама училась в Академии вместе с отцом, — услышала я собственный голос. Ума не приложу, зачем разоткровенничалась: от усталости, видать, размягчилась еще раньше Ронана. — Здесь они и познакомились.

Эйсхард открыл один глаз и посмотрел на меня.

— Одаренным можно заключать браки только по прямому указу Императора, — то ли спросил, то ли напомнил он.

Кто же этого не знает? Одаренные — слишком важный ресурс государственной безопасности. Их распределяют по гарнизонам по необходимости: где-то нужна замена погибшим командирам, на юге Империи требуются холодники, на севере простираются огромные пустоши, здесь твари лезут и лезут день за днем, сюда отправляют самых сильных оградителей, таких как мой отец.

— Дар мамы так и не открылся, — призналась я. — За все время обучения. Говорят, так тоже бывает… Его до последнего пытались пробудить, но… В итоге Академию она как бы окончила, а потом уехала с отцом.

Эйсхард дернул щекой при упоминании отца, и я предпочла не продолжать этот разговор. Снова защебетала Веела, вспоминая безбедную жизнь в родовом гнезде — в имении Сизые Лебеди. Вот и пусть болтает. Ее веселый голос звучал фоном, я перестала вслушиваться в слова и отвлеклась на собственные мысли.

Память вернула меня в тот день, когда в гарнизон прибыл его высочество принц Ивейл и его сиятельство граф Ромер — первый советник Императора.

***

Когда стало известно, что Север посетят сиятельные гости — за неделю до визита гонец привез указ, запечатанный двумя сургучными печатями и одной магической, — гарнизон превратился в растревоженный улей.

Срочно ремонтировали рассохшиеся за зиму деревянные лестницы, рамы и изгороди, красили стены, ровняли дороги, отмывали от пола до чердака дом, в котором предполагалось поселить принца, советника и их приближенных слуг. Гвардейцев, которые всегда сопровождали членов императорской семьи, решили разместить в казарме неподалеку.

Помню, как я, забравшись на смотровую башню, вместе с дежурившими в тот день парнями во все глаза смотрела на приближение всадников на черных скакунах. Принц Ивейл, как и граф Ромер, ехал верхом в сопровождении гвардии. Экипажи с вещами и слугами двигались в отдалении, едва различимые на фоне жиденького, еще по-весеннему прозрачного леса.

— Везет вам, — вздохнул молодой рекрут, стоявший рядом. — Вас представят принцу. Вы будете сидеть рядом с ним за столом во время торжественного ужина.

«А ведь правда!» — подумала я, и сердце сладко забилось в предвкушении.

Принц Ивейл приближался, и студеный северный ветер трепал его светлые кудри, выбившиеся из-под берета.

Столы накрыли в доме начальника гарнизона — в нашем доме. Первый этаж всегда использовался как штаб, где отец проводил совещания и награждал воинов, отличившихся в боях. Казавшийся еще вчера просторным зал с трудом вмещал в себя визитеров: собрались офицеры гарнизона, привели с собой жен. В отдалении робко мостились на табуретки, принесенные из столовой, служивые, которых поощрили за особые заслуги.

Принца усадили во главе стола, по правую руку расположился советник, рядом с ним отец и я — смущенная и польщенная тем, что стану присутствовать на ужине вместе со всеми. Зябко ежилась в платье с короткими рукавами, подтягивала непривычные телу перчатки, поправляла батистовый шарфик на шее.

Сияли в свете лампад начищенные песком медные пуговицы и пряжки. Подбитый горностаем плащ на плечах его высочества смотрелся в обшарпанной комнате немного вычурно. Края ветхих от времени гобеленов, изображающих битвы с тварями и первых героев, колыхались от сквозняка, который пробивался сквозь щели. Гобелены висели на стене не столько ради красоты, сколько ради тепла: климат на Севере суров, и ранняя весна здесь равнялась зиме в столице.

Столы ломились от простых, но сытных яств: гарнизонные повара расстарались ради такого случая. В центре возвышалось блюдо с молочным поросенком, обложенным печеными яблоками. Вот только слуг не нашлось. Хотели было заставить рекрутов прислуживать за столом, но в итоге отказались от этой идеи: как бы не вышло конфуза, если деревенский увалень опрокинет на его высочество блюдо с печенью или жареной картошкой.

Я немного волновалась, не посчитает ли принц такое отношение неуважением. Но он, после того как отец представил подчиненных, начал ужин словами:

— Давайте по-простому!

И самостоятельно отломил у жареной куриной тушки бедрышко.

Гости выдохнули, расслабились. Застучали вилки, зазвенели бокалы, зажурчали голоса. Ужин проходил в непринужденной обстановке.

— В походах я неприхотлив! — Принц Ивейл улыбался и поднимал бокал, приглашая остальных присоединиться к нему.

Я им любовалась. Он был еще так молод, старше меня всего на пять лет, так хорош собой! И, как выяснилось, скромен.

— Познакомьте меня с вашей прелестной дочерью, полковник Дейрон, — обратился к отцу советник.

Граф Ромер оказался представительным мужчиной, с благородным серебром в густых волосах. Он с легкой улыбкой посмотрел на меня, а я зарделась и потупилась.

— Мой дочь, Алейдис Дейрон, — услышала я голос отца, который прозвучал как-то напряженно.

— Империя надеется на тебя, Алейдис, — сказал советник короля.

Я вскинула удивленный взгляд. Он уже знает, что я одаренная? Ну да, само собой, знает. Все сведения о юношах и девушках, которые должны следующей осенью поступить в Академию, стекаются в императорскую канцелярию.