Дом уже несколько дней был похож на пчелиный улей: все гудело, шумело, смеялось и плакало, дрожало, падало, разбивалось. Вслед за этими звуками слышались хлопки, нравоучения взрослых и в довершение детские слезы. Первые вскоре раскаивались и жалели своих чад, вторые клятвенно обещали вести себя прилично. Но стоило только матерям отвернуться, как все начиналось сначала: крики, драки, взаимные обвинения и мелкие пакости. Если столько хлопот было от детей старших сестер, то, соберись они все вместе, не оставили бы камня на камне.

Давина привыкла к подобной атмосфере с детства. Она была седьмой дочерью лорда Дэви Керра, предпоследней. Не знала покоя, не имела личного пространства, но всегда была на виду. К ней относились почти как к взрослой, особенно после того, как старшие сестры вышли замуж и обзавелись собственными семьями, а мать, наконец, родила мальчика. Последнему отдавалось все тепло и внимание, так что о Давине порой забывали.

Предоставленная сама себе, она, благодаря привитым с малолетства нормам поведения, не позволяла себе лишнего, не давала повода родителям краснеть за себя. Зато впала в другую крайность. Давина полюбила книги. Дома была одна семейная Библия и хозяйственная книга, в которой давно записывались только долги и проценты по ним. Зато в церковной библиотеке нашлись не только труды святых отцов, “Исход”, “Бытие”, “Апокалипсис”, но и каким-то чудом “Песнь Песней” царя Соломона.

Последняя произвела на юную читательницу неизгладимое впечатление. Не все из написанного она понимала, а спросить у отца Патрика или даже сестер стеснялась, но уже жила предвкушением чего-то запретного и оттого особенно желанного. Открыла для себя удивительный мир чувственности. В глубине души надеялась на то, что она не повторит судьбу сестер, для которых брак был обязанностью, а любовь долгом.

Вот и сейчас Давина перечитывала строки, что заставляли сердце биться быстрее, а щеки пылать:

“Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию Ливана!

Поднимись ветер с севера и принесись с юга, повей на сад мой, – и польются ароматы его! – Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его”[1].

– Сестра, – Нетта самая младшая из дочерей Дави, осторожно приоткрыла дверь в комнату. – Пока ты отдыхаешь, внизу что-то происходит.

– Тише ты, брата разбудишь, – сказала Давина и покосилась на детскую кроватку. Кадди спал как и полагалось младенцу. – Что случилось?

– У нас гости. Приехал лорд Маккалум с тетей Пейсли. Они с родителями заперлись в кабинете отца и о чем-то шепчутся. 

Давина нахмурилась, задумалась и вспомнила это имя. Две недели назад во время праздника, устроенного по случаю рождения сына у вождя клана, ее представили некоему лорду Кирку Маккаллуму. В тот вечер она ни раз ловила на себе внимательный взгляд немолодого, но еще крепкого мужчины. Что теперь могло ему понадобиться в их доме?

Давина сгорала от любопытства, но, будучи вынужденной присматривать за младшим братом, долгожданным наследником, не могла даже подслушать. Что-то ей подсказывало, что речь шла именно о ней.

Когда полтора часа спустя, выпив не одну чашку чая, гость, наконец, покинул их, Давина уже не находила себе места от беспокойства.

– Какое счастье! – воскликнула леди Фенелла Керр, едва за лордом Маккалумом закрылась дверь. – Дочь выходит замуж.

– Какая дочь? За кого? – опешила Давина.

– Конечно, ты, моя дорогая! Нетте всего пятнадцать. Ей рано думать о браке, но если в числе родных твоего мужа найдется достойный человек, можешь замолвить за нее словечко.

– Только не говорите, что моим мужем станет лорд Кирк Маккаллум.

Давина слишком хорошо помнила отчаяние Эйлы, которую выдали замуж за престарелого лорда Лесли. Сестра умоляла родителей пожалеть ее, но те лишь развели руками. Кому еще нужна двадцатипятилетняя девица с таким приданым, о котором и говорить стыдно? Жениху оказалось достаточно того, что невеста была здорова, невинна и принадлежала к знатному, пусть и обедневшему роду. Собственных средств ему было достаточно, чтобы обеспечить не только себя и будущую жену, и детей, о которых он мечтал.

Эйла проплакала всю ночь, обдумала свое положение и смирилась. Жених был в два раза старше ее, в два раза толще, страдал одышкой. Давина искренне пожелала ему не дожить до первой брачной ночи, чтобы избавить сестру от страданий. Пожелание не сбылось.

– Нет, – ответила Фенелла, отвела взгляд. – Ты станешь женой его племянника. Он молод, так что вы с ним составите отличную пару.

Немного полегчало. Либо под венец, либо в монастырь – выбор без выбора. Себя невестой Христовой Давина не представляла.

– Когда мы увидимся с ним? – спросила она.

Родители замялись, переглянулись. Мать продолжила:

– На вашей свадьбе, может быть, за день до нее, как получится. Путь не близкий. Выехать нужно будет уже завтра утром.

– Но, мама, как же помолвка?.. 

Леди Керр снова взглянула на мужа, ища в нем поддержки. Тот попытался сделать вид, что не услышал слов дочери, не заметил взгляд жены. Супруга, предвидя такое поведение, ловко ухватила его за рукав и добавила:

– Милорд, поговорите с дочерью! Хотя бы с одной из дочерей. Хотя бы раз.

Лорд Керр прокашлялся, собираясь с мыслями. Отцепил руку жены, оглянулся на дверь, но, поймав полный негодования взгляд леди Керр, сдался.

– Ты знаешь, что мы в некотором роде… кхм, стеснены в средствах, – начал он.

По мнению, Давины отец выразился слишком мягко. Год назад они были вынуждены настолько сократить расходы, что могли позволить себе только одну горничную. Часть домашних забот легла на плечи дочерей Фенеллы. Последняя не слишком утруждала себя. Родив и воспитав девять детей, она считала свой долг исполненным и теперь рассчитывала на их помощь.

– Так вот, – продолжил Дави после заминки. – Леди Пейсли позаботилась о твоем будущем. Думаю, она сама обо всем расскажет.

– К сожалению, жених живет слишком далеко, чтобы мы могли отправиться на вашу свадьбу, – продолжила его супруга, понимая, что дольше затягивать нельзя. – Но мы с отцом даем тебе родительское благословение и верим, что ты будешь счастлива.

– Мама!

– Не спорь, иди в свою комнату собирать вещи!

Леди Керр порывисто обняла дочь и тут же указала рукой направление. Давине не осталось ничего другого, кроме как подчиниться. Все было решено за нее.

Тысячи мыслей роились в ее голове, пока Давина отбирала чулки и сорочки, юбки и платья. Много вещей взять нельзя: дорога, по словам родителей, не близкая, – но и выглядеть нищенкой не хотелось.

Она до конца не понимала, что из вещей следует взять, как не представляла, насколько далеко было это “далеко”, о котором упомянула мать.

Где будет ее новый дом: здесь, на равнине, в горах или на побережье? К какому клану принадлежит семья ее будущего мужа? Как встретят ее? Что ждет ее впереди – любовь, о которой она грезила ночами, или самое большое разочарование?

_______

[1] “Песнь песней”, гл. 4, стих. 11, 16.