💫 ВРЕМЯ СНОВ 💫

Девятнадцать лет назад

– О чем ты говоришь, малышка? – ахнул дедушка Рор, деревенский охотник, натягивая на дрожащие худые плечики найденыша свой громадный ватный жилет. – Подожди, не вертись, помочь же хочу! Сэл!

Так ведь назвал ее брат, когда приказал убегать? Нелепая кличка, да еще мальчишеская, девочке совсем не подходит.

– Меня зовут Асэлиари, – обиженно протянула малышка в ответ, подтвердив худшие опасения Рора. Ее лицо совсем посерело от холода, и подбородок дрожал. – Мама зовет меня Аса. Тебе не нравится мое имя?

– Красивое, – выдавил из себя улыбку ошеломленный старик, панически соображая. Значит, та самая Аса, ошибки быть не может! Дочка осужденного графа – последователя Аспида, чудовища, сводившего с ума и убивавшего людей во сне, как все теперь говорят. – Расскажи-ка мне про сны подробнее.

– Я люблю, когда мне снится Акеар, это мой брат, – простодушно выдала девочка страшный секрет, который убил ее родителей и мог стоить жизни и ей, и ее брату, и самому Рору, если бы он промедлил и не сдал найденыша воинам короля сегодня же. С каждым словом Асы у старика темнело в глазах от ужаса: – У Ака самые интересные сны! Он посылает за мной бабочку, которая блестит. Только она зеленая, как светлячок. И от ее крыльев – такая дорожка!

– И ты идешь за бабочкой? – зачем-то спросил Рор, уже зная ответ. – Прямо во сне?

– Да! У Ака там есть домик на дереве! Он теплый и спокойный. Только нельзя трогать ничего, что серое, от этого мерзнешь, и потом сложно проснуться, – с воодушевлением кивнула малышка. – А все зеленое – можно, оно теплое и звенит! В домике Ака все-все зеленое, коврики, окна, подушки, птицы и даже солнце немного. Не веришь?

– Ну...

– Я скажу Аку. Он пошлет и за тобой бабочку!

– Не приведи Творец, – машинально отозвался старый Рор, поднимаясь на неверных ногах. В растерянности он прижал руку ко рту и выдохнул в ладонь, грея заледеневший кончик носа. – Ох, малышка... А твой брат не говорил, что про сны никому нельзя рассказывать?

Миловидное детское лицо стало вдруг озорным, как если бы Аса намеревалась совершить какую-то шалость:

– А давай я тебе сказала, а ты ему не скажешь!

– Давай, – машинально согласился Рор. – Подожди, Аса. Вот... – Дрожащими пальцами старик развернул перед найденышем бумажную обертку, в которой носил кусок черного хлеба для перекуса, когда уходил в лес надолго. Девочка тут же схватилась за ломоть так, что посыпались крошки, но нахмурилась в нетерпении: ждала разрешения, несмотря на ужасный, должно быть, голод. Воспитанная, как и положено знатной, хоть и в бегах, помилуй ее Творец... – Ешь вот... – спохватился Рор, отступая на шаг.

Пока Асэлиари Вэргос, дочка казненного пару недель назад графа Западных земель, уминала скудное угощение, Рор обессилено опустился на пенек, не зная, что делать дальше.

Тысячи человек по всему Ауренстадту в одну из ночей не проснулись, как клялись странствующие торговцы! Даже в небольшой деревне Рора мертвыми нашли двоих – дочку мельника и пожилого пастуха. Смерть гуляла по снам, не щадя ни детей, ни стариков, никто не мог уберечься от ее прихода, с ней было не сторговаться. Увидел черно-белый сон с цветными вспышками – умрешь. Каждый это знал.

Разве можно не спать? Долго ли выдержишь в своем уме, ложась в кровать со страхом не проснуться?

Так что нового короля, объявившего Аспиду и творцам цветных сновидений решительный бой, а затем нашедшего даже среди знатных семей причастных к убийствам гадов, подданные готовы были носить на руках. Политика истребления в отношении одаренных оказалась жесткой, но эффективной: меньше, чем за полгода таинственные смерти почти прекратились.

Две недели назад в деревню заявились люди с тиснеными коронами на кирасах – уставшие, озлобленные наступающим холодом и долгой дорогой, испуганные, как и все вокруг. Они приказали старосте собрать представителей всех семей на рыночном пятачке, чтобы во всеуслышание объявить страшные, невозможные новости: граф Алиам Вэргос и вся его семья были уличены в сонном искусстве, «кое с потворствования Аспида использовали для наведения смертоносной болезни на всевластного монарха и детей его».

Чем повергли деревенских в ужас.

До того о старом графе сам Рор слышал только доброе. Крестьяне любили своего господина и жили лучше, чем на востоке или юге. Еще вчера деревенские благодарили «отца Алиама», как его ласково звали, за защиту от сонной напасти: он где-то закупил мешками травы, чтобы спать без снов, и раздавал их всем бесплатно; он построил на краю деревни храм Аграны с его громадными курительницами и предлагал боявшимся закрывать глаза собираться под его сводами – ходили слухи, что богиня защищает сны от чудищ.

Два человека на деревню – невероятно мало, где-нибудь на Севере умирали десятками. Всего двое... это была заслуга графа, а не вина.

Но как бы благодарны деревенские ни были «отцу», какими бы лояльными себя не считали, как бы ни сомневались в правдивости обвинений, спорить с солдатами не посмели. Все уже год как знали: король скор на расправу, и стереть деревню с лица земли для него – всего лишь забава... Рор немного винил себя, что промолчал тогда. Но разум его был высушен страхом, как и у всех остальных. Как и все, он выкрикнул: «Слава королю!» без малейшей заминки.

«Наше дело маленькое, – говорил старейшина. – Жить как живется, а знатные сами все решат, кто там прав, кто нет».

Уже после, изрядно напившись и разомлев от тепла и вина, королевские вояки уверенно болтали, что всю семью Вэргос немедленно казнили по королевскому приказу, а троих отпрысков – Акеара, Асэлиари и Фэара – задушили в кроватках, чтобы не росло, не плодилось, не распространяло страшную темную заразу «аспидово отродье»...

.

Значит, графовы детишки выжили!

Только вот девочка ни на заразу, ни на приспешника Аспида, ни уж тем более на убийцу ничуточки не походила. Нормальный, светлый, чистый, добрый ребенок: даже будучи голодна, отломила половину и спрятала в истрепанное грязное платье, чтобы и брат поел, как проснется.

– Можно я Аку отдам? – спросила она тихо. – Мы немного находили ягоды и грибы, но Ак мне все оставлял. Он мало ел. Все время говорит, что не хочет. Но я думаю, он правда голодный.

На полуслепые глаза Рора навернулись слезы.

Брат Асы, колючий, как ежик, настороженный и, несмотря на сломанную руку, едва согласившийся принять обезболивающую настойку мака – и теперь в перевязке спящий чуть поодаль, – тоже скорее походил на загнанного и потому угрюмого звереныша, а никак не на сводящее с ума ради удовольствия чудовище, каким считали ходящих по снам.

Бедные, несчастные сироты! Да даже твори их родители страшную сонную магию, в чем дети-то виноваты? Совсем одни на этом свете! Мальчишка хоть постарше – ему, должно быть, лет одиннадцать-двенадцать, а девочка – еще совсем малышка. Чудо, что им удалось выживать в осеннем лесу так долго! Наверно, спали, прижавшись друг к другу, как котята.

Но скоро грянут заморозки, и тогда дети не переживут и одной ночи. Зимы здесь, на границе со Срединными землями, стояли суровые, почти северные. А к людям бедняжки не сунутся – опасно, и мальчик явно понимал это куда лучше сестры.