Меланья. Ведьмина внучка.

Всё кувырком. Мать умерла, сама она тоже чуть не умерла. Мужчины это мужчины, она их пока вообще не понимает. Если отец дочку в любом случае поддерживает и успокаивает, то Лёха повёл себя совсем не так, как она от него ожидала.

Хотя зачем на него обижаться, он молодой активный парень, не будет же он вечно сидеть с ней в деревне и помогать разбираться с играми разума и свалившимся даром. Она много сканировала парня. И если изначально чувствовала его любовь и страсть, то позже это чувство начало остывать. У Лёхи постоянно были дела в Москве, сходки с дружбанами, весёлые посиделки. Милка изначально его зацепила своей яркостью и необычностью. Потом же он понял, что почём, и скорее боялся её реакции на правду. А девушка прощупывала себя, нужен он ей или не нужен? Оставить или отпустить? В конце концов, в последний его приезд она завела разговор о бесполезности их отношений. Лёха сначала вспылил, начал оправдываться, но когда понял, что Милку не обмануть, то затих. Юная ведьмочка пожелала парню счастья в жизни и пообещала не преследовать его, а полностью забыть.

Несколько раз звонила художница Лера, но Меланье было не до рисования. Заточив себя в бревенчатой избе бабки Марфы, Милка совершенно не хотела выходить в люди. И если днём было всё более менее нормально: дом, быт, изучение себя и своих способностей, она даже принимала тех, кто нуждался в помощи. То ночью начинался её личный кошмар.

Плотная темнота окутывала её сразу же, как только она погружалась в сон. Со всех сторон нападали скользкие холодные сущности. Её толкали, пинали, глушили громким криком, хохотали над её беспомощностью. Котёл, про который тогда говорила рыжая ведьма, совершенно не помогал, Мелана так и не смогла найти путь в ту избу. Бабуля, сколько не просила и не звала Милка, тоже не появлялась. Везде был блок. Помощи не было. Всё сама.

Она научилась во сне светить, тем самым заставляя тьму отступать и не касаться её тела. Она научилась мгновенно просыпаться, когда уже не хватало сил противостоять тьме. Методом проб и ошибок она боролась с ненавистной чернотой, становилась сильнее, но этого всё равно было мало. Теперь каждую ночь к ней заявлялся ОН сам. Высокий чёрный мужчина крепкого телосложения. Он садился рядом на массивный стул и просто сидел, заставляя Меланью внутренне сжиматься под взглядом ледяных глаз. Он ждал, когда она сдастся.

Иногда сны принимали яркий и весёлый настрой, появлялись скоморохи в клоунских нарядах, люди в роскошных одеждах, музыка, смех. Милу всячески пытались затянуть в пёстрый хоровод, задурманить вкусной едой, напоить неизвестными винами. Но девушка всегда отказывалась и уходила. Эти сны были как передышка, не такие страшные и не такие изматывающие, но ощущение опасности было и в них. Милка понимала, стоит лишь немного ослабить контроль, и она попадёт в ловушку. Краем глаза в глубине толпы мелькающих людей она видела того чёрного мужчину, сидящего на массивном стуле.

За два долгих года изматывающих кошмарных ночей, Мила осунулась, потеряла блеск в глазах, превратилась в худую ссутулившуюся серую мышь. Ярко-рыжую копну волос она всё чаще прятала под платки и шапки. Понимая, что самой ей не справиться, Мила начала искать помощи у Бога.

Первый её визит в церковь был просто отвратительным, не успев перешагнуть порог Божьей обители, девушку обуяла ужасная тошнота. Успев выбежать за ворота, Милка наклонилась над первым же попавшимся кустом. Она чувствовала осуждающие взгляды в спину, тихие оговоры, обрывки неприязни и ненависти, но поделать с собой ничего не могла. Когда рвотные позывы утихли, она вернулась домой. По деревне пошёл слух, что Марфина внучка настоящая ведьма. Бабка то её в церковь каждую неделю ходила, важные службы не пропускала. А эта впервые пошла, да даже войти не смогла. Местные к Милке ходить перестали, начали бояться.

Но не в её правилах было так просто сдаваться. Если здесь не получилось, то может получиться в другом месте. Мила начала ездить по монастырям. Один не принял её совсем. Настоятельница выслушала и даже не впустила. Молча закрыла дверь. Во втором она смогла походить по территории для посетителей. Зайти в часовню, поставить свечи. Снова рассказывать о своей проблеме ей не захотелось. Из разговора прихожан узнала о ещё одном монастыре. Подумала про себя, что в сказках всё трижды делается, значит и ей на третий раз повезёт. Собралась, поехала.

Белёные высокие стены ограды, башенки с деревянными крышами, малюсенькие окошки, массивные кованые ворота. Маленькая калитка была приветственно открыта. Никакой охраны. Вообще никого на входе. Мила прошла по мощеной дорожке и оказалась в большом тенистом парке. Там дальше виднелся храм, а здесь стояли удобные скамейки. Девушка присела и, закрыв глаза, подняла лицо к небу. Светило солнце, небо было ярко голубым, в тени деревьев обнимала прохлада.

- Боже, благодарю тебя! Не зря шла, нашла, спокойно здесь, - вслух произнесла Мелана.

- Что, девонька, потрепала тебя жизнь, отдохни, успокойся.

Рядом кто-то присел, судя по голосу – старушка, наверное монахиня этого монастыря. Но Милке совсем не хотелось открывать глаза и поддерживать разговор. Она молчала, не меняя своей позы. Именно здесь ей действительно стало спокойнее внутри, будто защита уже стоит сама и поддерживать её своими силами не нужно. Хотелось расслабиться и заснуть, прямо здесь, прямо на лавочке, не обращая ни на кого внимания.

Мила расположилась поудобнее, почувствовала спиной твердые крепкие рейки скамейки и отключилась. Вместо привычных блужданий по коридорам и напряжения, сон обнял Меланью пушистыми клубами белого облака. Сначала девушка напряглась, ожидая какой-нибудь засады, но потом, вспомнив в каком месте она спит, полностью расслабилась. Так хорошо. Безопасно. По-доброму.

Вдали она видела золотой диск солнца, а его лучики тянулись к ней, желая потрогать неожиданную гостью. Мила медленно ступала по пружинистым облакам и осматривалась. Вокруг не было никого, она совершенно одна. Облака постоянно двигались, меняя форму, то загораживая, то снова пропуская солнечный свет. Завороженная этими непрекращающимися метаморфозами, девушка любовалась местом, в которое попала. Такого на земле не встретишь, неужели она в раю? На ад точно не похоже. Но почему нет родных? Почему вообще никого нет? Странно.

Рядом на плотный изгиб белой дымки села птичка. Она была небольшая, как синичка, только перья у неё были полностью белыми. Птичка смотрела на девушку, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. Потом взлетела, покружилась вокруг и села Милке на плечо. Только сейчас Меланья обратила внимания, что она совсем босая и одета в длинную белую сорочку. Волосы распущены по плечам. Птичка щебетала, прямо возле уха, и Миле казалось, что она её понимает. Птичка просила не стоять долго, а идти вперёд. Меланья пошла.

Она шла и шла, стараясь не останавливаться. Птичка на плече не замолкала ни на секунду, а уж если Мила решала передохнуть и замедляла шаг, то эта неистовая невеличка дергала клювом за мочку уха.

«Странная какая-то?» - думала Милка, - «Вроде беленькая, к месту, а ведёт себя совсем неподобающе, тут тишине быть должно».

Стараясь не спугнуть громкую певунью, Мелана медленно приблизила к ней руку, осторожно одним пальцем погладила по гладким перьям, а потом резко схватила в кулак. Птичка такого не ожидала, она испуганно вертела головой во все стороны и вопила, что есть сил.

- Сейчас я тебя отпущу, - спокойно говорила ей Меланья, осматривая спинку, грудку и крылышки. Когда девушка захотела развернуть крыло, то увидела между перьев знакомую, пугающую ночами черноту. Птица поняла, что её раскрыли, она стала стремительно увеличиваться в размерах и превращаться в настоящего ворона с огромным клювом и острыми когтями. Милка выпустила его из рук, упала на белое облако и насколько могла вжалась в его мягкие клубы, пытаясь спрятаться.