Развод. Ты (не) заслуживаешь прощения

— Что там у тебя? — голос мужа звучит напряженно.

Моргаю. Зрение сразу же становится четким.

— Не знаю, — поджимаю губы. — Незнакомый номер, — пожимаю плечами и блокирую экран. — Скорее всего, ошиблись, — засовываю телефон обратно в сумку. — Идем? — вздергиваю бровь. 

Муж не двигается, пристально смотрит на меня. Почему-то появляется ощущение, что пытается понять, есть ли ложь в моих словах, я едва подавляю желание покачать головой.

Хочется спросить:

“Что, милый, паранойя? Боишься, что за твоей спиной строю планы, как от тебя уйти?”.

Конечно, мой голос был бы наполнен сарказмом. Но решаю промолчать. Ведь уйти от мужа я действительно собираюсь, просто пока не знаю, как это сделать. Но найду способ. Обязательно найду!

Жаль, что сейчас у меня есть первоочередная задача — раскрыть последнюю тайну злополучной ночи, чтобы хоть немного успокоиться. Знаю, рана в груди не затянется никогда, но, по крайней мере, я не буду мучиться вопросами и сомнениями. 

— Ты передумал? — чуть склоняю голову набок, пристально смотрю в черные глаза мужа. Он тут же отвечает на мой взгляд, цепляет его, пытается считать, что тот означает. Вот  только Мишу ждет разочарование — за годы жизни с человеком, который профессионально, умеет менять маски, я тоже научилась парочке трюков.

Наверное, поэтому уголок губ мужа ползет вверх, когда выдерживаю его внимание, даже не моргнув. Он понимает, что я не только бросаю ему вызов, но и принимаю правила его игры.

— Пошли, — Миша разворачивается, направляется к входу в ресторан.

Я же коротко победно улыбаюсь, цепляюсь за цепочку сумочки, следую за мужем. Знаю, Миша позволил мне одержать верх в нашей схватке, но я рада даже этому. Вот только… что-то не дает покоя. Какой-то червячок грызет изнутри и не позволяет расслабиться. Но он не мешает войти в ресторан через дверь, поддерживаемую для меня мужем. 

Взгляд сразу же цепляется за сдержанный интерьер. Его даже можно назвать классическим. У входа расположена стойка, за которой встречает гостей темноволосая девушка-хостес в черном брючном костюме. Она проводит нас по небольшому вестибюлю с бежевыми стенами, где находятся пара кожаных диванчиков, в просторный светлый зал ресторана. Одну стену полностью заменяют окна, занавешенные тяжелыми коричневыми шторами и почти прозрачной тюлью. С другой же стороны замечаю несколько арок с деревянными дверями, над ними возвышается балкон. Наверху расположены несколько покрытых белыми скатертями и сервированных по высшему разряду, столиков, каких же, как и те, мимо которых мы проходим.

Хостес провожает нас в мини-зал за арочной дверью на дальней стене. Стоит нам с Мишей зайти внутрь, как мы сразу же ловим два любопытных взгляда. 

— Я уже подумал, вы не придете, — партнер мужа добродушно улыбается, поднимается из-за стола, выходит к нам навстречу. — Михаил, представишь меня своей прекрасной жене? — все его внимание сосредоточено на мне. 

— Конечно, — Миша кладет руку на мою поясницу, отчего я вздрагиваю. — Люда познакомься с Петром Павловичем и его женой Светланой Викторовной.

— Миша, я же просила называть меня просто Света или, на худой конец, Светлана, — женщина подходит к своему мужу, берет его под руку. — Я так понимаю, вы и есть та самая Людмила. Я очень рада с вами, наконец, познакомиться, — на лице женщины растягивается настолько широкая улыбка, что мне становится неуютно. 

— Да, мы давно ждали этой встречи, — ее муж тоже выглядит… довольным. 

Не понимаю, что здесь происходит. Совсем. А Миша, как назло, стоит истуканом и не собирается ничего объяснять. 

— Мне тоже приятно познакомиться, — выдавливаю из себя, стараясь не реагировать на жар, который распространяется по коже от места, где меня касается муж.

— Что же мы в дверях-то стоим? — Светлана меняется в лице, вместо благоговейного выражения появляется необъяснимая тревога. — Давайте, сядем.

Женщина начинает суетиться, отчего я совсем теряюсь. Вроде бы Миша говорил, что нас ждет деловая встреча, но все происходящее больше напоминает посиделки старых друзей, о которых я даже не слышала. 

Но все же уйти не решаюсь, наоборот, следую за странной парой к столу, сажусь на отодвинутый мужем стул с мягкой золотистой обивкой и наблюдаю за тем, как Петр и Светлана занимают свои места. 

Освещения, проникающего через большое окно сбоку, вроде бы должно хватать, но почему-то торшеры, стоящие по углам, включены, как и люстра, висящая прямо над нами. Она чем-то по стилю напоминает викторианскую.

Хоть помещение небольшое, но бледно-бежевые стены и обилие света увеличивает его в размерах

— Что будете заказывать? — Светлана берет со стола кожаную папку с меню, после чего страничка за страничкой перелистывает ее. — Я, пожалуй, остановлюсь на авокадо-тосте с лососем. Что-то ничего тяжелого не хочется. 

Пока мы выбираем блюда, в комнату заходит рыжеволосый официант с веснушками, рассыпанными по всему лицу. Он быстро принимает наш заказ и, заверив, что все будет готово в кратчайшие сроки, скрывается за дверью. 

— Предлагаю, пока мы ждем, поговорить о будущем проекте, — Миша откидывается на спинку стула.

— Это успеется, — в голосе Петра Павловича одновременно проскальзывают добродушные и предупреждающие нотки. — Лучше расскажи мне, как идут дела в твоей компании. Проблема с поставщиками решилась? — мужчина берет со стола бокал, наполненный водой. 

Светлана тяжело вздыхает. Ей, видимо, не нравится, что речь зашла о работе. Но она ничего не говорит, просто следует примеру мужа, выпивает большой глоток.

— Мы сменили их на других, — Миша бросает на меня быстрый нечитаемый взгляд. 

Стискиваю челюсти. Не понимаю, зачем муж привел меня на эту встречу. И обещанный ответ на вопрос тоже пока не слышу. 

— Нашли дешевле? — Петр Павлович вздергивает бровь.

Черты его лица ожесточаются. Он, словно коршун, наблюдает за моим мужем. Кажется, что даже не дышит, пока ждет ответ.  

— Нет, — жестко произносит Миша. Похоже, что предположение Петра задело его самолюбие. — Нашли материалы по той цене, которую нам заломили, но лучшего качества. Если уж за что-то платить, то это должно быть действительно стоящим.

Петр тут же расслабляется. Его плечи опускаются. Он, явно, удовлетворенный ответом, улыбается.

— Как ваши дети? — муж поворачивает голову к Светлане.

Я же вздрагиваю. Дыхание спирает в груди, а глаза распахиваются. Скорее всего, даже краски с моего лица сходят. Я пока не готова к разговору о детях. О любых детях. Совсем не готова. Раны в моем сердце все еще кровоточат.

Зато Светлана воодушевляется. Тут же отрывается от спинки стула, ставит бокал на стол. Ее глаза начинают счастливо блестеть.

— Ой, вы же не знаете, да? Они конкурс выиграли, — даже не пытается сдержать широкую улыбку, а сколько гордости звучит в ее голосе. — Забрали главные призы, в вдобавок президентскую стипендию получили, которая покроет обучение вокальному мастерству. Они, конечно, сейчас кичатся выигрышем, ходят, задрав нос. Но я с этим ничего не делаю. Пусть радуются, заслужили, — любовь пропитывает каждое слово женщины.

Видно, что она — прекрасная мать. 

Мать…

До боли кусаю язык.

— Они молодцы, — муж всегда был скуп на комплименты.

— Как я поняла, у вас нет детей, да? — аккуратно спрашивает Светлана, спустя несколько секунд молчания, обращаясь ко мне. 

Боль стрелой проносится по телу. Отдается в каждом нервном окончании. Заставляет кожу гореть.

Перед глазами всплывает мое отражение в зеркале в розовом платье и с легкой улыбкой на лице.