Бумеранги

Элен

Целая ночь прошла после процедуры, а я все не могу перестать радоваться возвращению зрения. Кажется, что картинка перед глазами стала четче, а окружающий мир — ярче, оттого притягательнее. 

Я разглядываю из окна коменданта припорошенный снегом мусор в выцветших бледно-зеленых контейнерах; подхваченные ветром, несущиеся к верхушкам деревьев прозрачные пакеты. И силюсь задавить приподнимающую уголки губ навязчивую улыбку. Совершенно несвоевременную.

Последние сутки только и делаю, что обнимаюсь. С ним. Господи, просто так обнимаюсь. Вида, что это приятно, не подаю, подумаешь, ерунда какая. Но он тянется, и я замираю. Просто моменты, просто ловлю их, чтобы вспоминать потом, когда наедине с собой останусь. Выделю особые минутки. Рядом с ним всегда тепло, и пахнет он замечательно. А когда касается меня, внутри что-то сжимается, аж кончики пальцев покалывает от эмоций, так много их в эти секундочки. 

— Лика, ты вообще меня слушаешь? Лика! Не заставляй меня звонить твоей маме, она только рада будет, если я тебя вышвырну. Девочка моя, что с тобой происходит? Каким ветром тебя несет в неправильном направлении? – Катерина Дмитриевна смотрит на припаркованный напротив окна Q7, в котором коротает время, спорю, за очередным остросюжетным детективом Трофимов. Он всегда держит под рукой пару книг, с его работой это необходимо.

Черты лица у Катерины Дмитриевны мягкие, приятные, но вот взгляд колючий и настороженный. Я всматриваюсь во множественные морщинки у ее глаз, между бровей, гадая, в какой последовательности они появились. После того, как даже на несколько часов отбирают зрение, начинаешь замечать множество деталей, оттенков и узоров, на которые раньше не обращала внимания. 

Киваю коменданту, и она тут же продолжает:

— Лика, староста сказала, ты не появляешься на учебе. Также я совершенно точно знаю, что ты не ночуешь в своей комнате. Лика, если тебя выгонят из ВУЗа, я при всем желании не смогу тебе помочь, – она говорит это, указывая на паркующийся у крыльца «Ровер», из окна которого тут же высовывается рука с сигаретой. Костя слишком много курит, уверена, прикончив одну сигарету, он тут же потянется за второй.

И мне хочется поспешить, чтобы он не успел это сделать. 

— Значит, Разовский Константин Игоревич, — приковывает к себе внимание комендант, читая в телефоне. — Двадцать два года. На фото пятилетней давности, конечно, совсем молодо-зелено. Мажорчик. Кудрявый он, что ли? – усмехается.

— Чуть-чуть, его это не портит, — заверяю я, прикусывая следом язык. Значит, успели сфотографировать водительское удостоверение Кости, пока тот провожал меня до двери в комнату вчера вечером. 

В кабинете коменданта жарко, особенно если учесть, что я в пуховике и зимних сапогах. Поскорее бы на улицу, где меня ждут. Не сигналят, а терпеливо. Сразу две машины.

— Лика, я пошла против твоей семьи, убедила их дать тебе больше свободы, а теперь начинаю сомневаться, правильно ли поступила.

— Стажировка в «РазаВорлд» — это успех, — оправдываюсь я, но комендант все равно выглядит недовольной. Она права: если Антон Игоревич обманет, я действительно окажусь на улице без диплома. 

— Лика, пока не поздно, я очень тебя прошу, постарайся отыскать золотую середину. Не нравится мне эта семья, — а затем вдруг меняет тон и восклицает: — Ох, елки-палки! Щас подерутся твои, гляди-ка. Оба ждут. Интересно, кто первый не выдержит? 

— Простите, можно я уже пойду? Все будет хорошо, честное слово. И... не говорите пока ничего родным. Я впервые за много-много месяцев чувствую себя счастливой. Поверьте мне, я успею все!

Антон Игоревич назначил встречу у себя в офисе. Да я и сама горю желанием выяснить, о чем он хотел переговорить со мной, но «Ровер» стоит ближе к крыльцу. Чтобы добраться до Q7, нужно тщательно обойти большую машину Кости. Сделать вид, что не заметила, не получится. 

Водительское стекло «Ровера» опускается, Костя подмигивает и кивком приглашает сесть рядом. 

— Трофимов ждет. — Ну не мог же он не обратить внимания на машину брата, стоящую в паре метров! 

«Пусть ждет – это его работа. Не пыльная! Мы быстро».

— Мы быстро… что? 

«Увидишь. Я тебе малинки купил, хочешь?» — и он показывает небольшое берестовое лукошко с горкой летней ягоды.

— А она съедобна в ноябре?

Он запихивает несколько штук в рот, жует-глотает, разводит руками, дескать, живой.

— Костя, я не хочу ссориться с твоим братом.

«Мы на пару часов. То, что подождало до утра, потерпит и до обеда. Прыгай, Элен. Мне жизненно необходим переводчик».

И что мне делать? Интуиция подсказывает, что комендант сверлит спину взглядом.

Удобно устроившийся на заднем сиденье Алексей вежливо здоровается, после чего протягивает два пакета. 

— Это вам, — говорит он. 

Опять подарки? Разворачиваю один пакет — там спортивный костюм красного цвета, кроссовки. Странно. Заглядываю во второй — точно такой же костюм. Зачем же мне два одинаковых? Уже собираюсь озвучить вопрос вслух, как понимаю, что костюмы все-таки разные. Один из них — подойдет мне идеально, второй — на размер больше. 

— Ха-ха, Костя, — закатываю глаза, — мне теперь всю одежду покупать в двух экземплярах?

Он пожимает плечами и улыбается.

«В моей голове ты отреагировала с большим энтузиазмом». 

— Мы едем в спортзал, что ли? 

И получасом позднее мы действительно припарковались возле огромного фитнес-клуба в четыре этажа. Я спокойно выхожу из машины, готовая помочь своему ученику купить абонемент, пройти медобследование или что там нужно в таких случаях, вот только оказывается, что заниматься физическими нагрузками сегодня планируется не ему. Вернее, не ему одному. 

На стойке регистрации выясняется, что он здесь частый гость, и сегодня абонемент покупаем именно мне. 

— Костя, я не хочу заниматься спортом. Не сейчас. И не с тобой. И вообще так не делается! Тебе следовало предупредить заранее. 

Он берет меня за плечи и улыбается. А потом произносит: 

«Посмотри на Алексея, на Рока, на меня, в конце концов. Элен, ты сильна духом, но иногда этого мало. Без физики — никуда. Уверенность в себе. Выносливость. Ну же, не отворачивайся. Здесь работает очень хороший врач, ты сейчас поговоришь с ним, он поможет составить программу тренировок, совместимую с твоей проблемой с глазами». 

Представляя, как через несколько минут буду позориться, неспособная пробежать и километр на дорожке перед Разовским, я вспыхиваю. Паникую, глаза наполняются слезами. Я не хочу этого делать, я не обязана. Кроме того, у меня нет денег на такой абонемент. Делаю шаг назад.

«Ты должна быть сильной ради своей подруги-геймерши. Начинать всегда сложно. Соглашайся, Элен. Тебе понравится. Пусти немного адреналина в свою жизнь. Я буду рядом». 

Он будет рядом. Почему-то в последнее время этого достаточно для того, чтобы сагитировать меня на любой идиотизм. Я струсила и не смогла отказать ему. 

***

Бизнес-центр встречает теплом радиаторов и приветливыми взглядами девушек с ресепшена. Здесь так чисто и светло, что несколько мгновений щурюсь, пытаясь привыкнуть к блеску напольной плитки и зеркальных потолков. После легкой тренировки, сауны и массажа я чувствую необычайный приток сил. Бодро шагаю по коридору на встречу с Разовским-старшим. 

— Как у вас дела? – спрашивает Антон после долгих вежливых приветствий. — Вчера вы меня не на шутку встревожили, я беспокоился о вашем здоровье. Если нужна какая-то помощь материальная или в отношении поиска врача, только скажите. 

— Все в порядке, благодарю. Ничего страшного, стандартная процедура. Еще раз извините, что невольно втянула Костю в свои проблемы, он должен был быстро отвезти меня в больницу и вернуться на дачу. Под защиту Алексея.

— Должен был вернуться на дачу, но остался с вами, — задумчиво говорит Антон Игоревич. Я поднимаю на него глаза. — Хорошо, я понял, — он улыбается. — Чудеса. Но в следующий раз, очень прошу, дождитесь охраны. Рядом с ним вы и себя подвергаете опасности. Так сказать, может прилететь случайно. Вы знаете, что однажды... это было дома, во Фьелле, его на улице, зимой, окатили ледяной водой. Я боюсь, что может повториться что-то подобное. И на вас попадут брызги, — вглядывается в мои глаза, очень хочется уставиться в пол, но и отвести взгляд невозможно. Смотрю как завороженная. Киваю. — Спасибо. Над ним издеваются, и одному Богу известно, как далеко они готовы зайти.