Ради тебя

Прошло несколько недель. В назначенный день в зрительном зале было не протолкнуться. Сцену украсили декорациями средневековой Вероны, а я в образе Джульетты стояла на балконе и прощалась с Ромео.

— Ты хочешь уходить? Но день нескоро: то соловей — не жаворонок был… — Прильнув к партнёру, я вцепилась в него, не желая отпускать.

— Что ж, пусть меня застанут, пусть убьют! Останусь я, коль этого ты хочешь, — пылко отвечал он, нежно поглаживая меня по лицу.

Я не должна была этого делать, но продолжая на автомате отыгрывать роль, глазами искала Артура. К моему облегчению он не пришёл, но облегчение было временным. Его место оставалось пустым, что выглядело крайне нелепо в переполненном зале. Словно он купил билет, а в последний момент передумал. Никем не занятое кресло нервировало меня, смущало. Даже в своё отсутствие, Артур напоминал о себе.

— Он нам велит объятья разомкнуть, он — вестник дня; тебя он гонит в путь. Ступай: уж всё светлее и светлее! — отталкивая Ивана, играющего сегодня Ромео, я одновременно тянула его на себя.

— Прости, прости! Последний поцелуй — и я спущусь!

Иван крепко прижал меня к себе, его губы нашли мои и… Поцелуй получился лёгким, почти невинным. Зал ахал и рукоплескал нам. После окончания постановки зрители ещё долго вызывали актёров на бис, поклонники дарили цветы и благодарили за спектакль со слезами на глазах.

Мы с Викой отметили мой успех в ресторане. Отношения с другими подругами у меня и тоже наладились. Все они были рады, что я нашла в себе силы расстаться с Артуром.

— Тебя словно подменили тогда, — призналась мне потом Вика. — Ты больше не была собой. Ты не делала ничего без оглядки на Артура. Твоей единственной мыслью было: а что скажет он?

— Думаю, многие были бы рады оказаться на моём месте, — проговорила я. — Свобода в обмен на роскошь.

— Вот пусть та, кто будет рада такому обмену, и окажется на твоём месте. Подумаешь, забыть о самоуважении! Велика плата! А он об тебя ноги вытер, — фыркнула подруга, и я с ней согласилась.

После побега из хором, которые для меня арендовал Артур, я съехала от Вики через пару дней, сняв недорогую квартиру на востоке столицы. Ремонт и обстановка здесь оставляли желать лучшего, но в целом было чисто и достаточно уютно. Родители, узнав о том, что я разорвала помолвку, лишь вздохнули с облегчением.

— Он бы тебя всю жизнь попрекал, — говорила мама, а папа ей поддакивал.

Воодушевленная успехом, на следующий день после спектакля я вернулась в театр.

— Представляешь, — ко мне подбежала Инна, наша гримёрша. — Только что сообщили: вчера вечером на Ваньку напали неизвестные, когда он шёл домой. Его нашли прохожие и вызвали скорую. Теперь он весь переломанный лежит в больнице. Мы собираемся его навестить. Ты с нами?

Репетиция сорвалась, и, конечно же, я поехала с коллегами. К счастью, Иван лежал в обычной палате. Он был сильно покалечен, но его жизни ничего не угрожало. Нам разрешили войти к больному, и я ахнула, увидев его. Губы Ивана были разбиты в мясо, глаза заплыли, а пальцы оказались вывернуты в другую сторону.

Парень лежал на больничной койке и не шевелился. Коллеги с ним здоровались, а он лишь прикрывал ресницы в знак приветствия. Но стоило мне приблизиться к нему, как Иван изменился в лице. В глазах плескалось столько страха и ненависти, что мне стало не по себе.

— Пошла вон… — прошелестел он, еле ворочая языком. — Не приближайся… Не смей...

— Что? Не понимаю… — пробормотала я, а Иван уже хрипел из последних сил:

— Не подходи! Не подходи! Не подходи-и-и!

Я остановилась как вкопанная, ошеломлённо наблюдая за тем, как мой партнёр по сцене мечется по постели и воет в истерике при виде меня. Коллеги оттеснили меня к двери и вытолкали в коридор.

— Тебе лучше уйти, — бросила мне Инна, снова скрываясь в палате. — Увидимся завтра, я тебе всё расскажу.

Но на следующий день нам не суждено было поговорить, поскольку из театра меня уволили. Одним днём. Без объяснения причины. Режиссёр отказался со мной говорить, запершись в своём кабинете. В полном недоумении я спускалась по широкой лестнице с красным ковровым покрытием, пытаясь дрожащими руками запихнуть в сумочку трудовую книжку, а шедшие навстречу коллеги опускали глаза и расступались, словно перед прокажённой.

Я бездумно шла по наизусть выученному маршруту. Я была настолько шокирована произошедшим, что в голове не осталось ни одной мысли. Моя жизнь перевернулась в одночасье. Если бы я тогда знала, что это всего лишь начало зловещей игры.

Шорох шин, раздавшийся слишком близко, вывел меня из ментального ступора. Я огляделась и замерла: путь мне перегородил до боли знакомый автомобиль. Двери открылись и из салона вышли два охранника.

— Ева Андреевна, — сказал один из них. — Артур Русланович ждёт вас у себя.

— Я никуда не поеду, — пробормотала я, затравленно наблюдая за их приближением.

— Боюсь, у нас насчёт вас чёткие указания, — возразил второй.

— Я буду кричать, — предупредила я.

— Ева Андреевна, — продолжил первый. — У Артура Руслановича к вам серьёзный разговор. Просто обсудите всё с ним как два взрослых человека.

С этими словами меня подвели к автомобилю и заставили забраться на заднее сиденье, сами охранники сели по бокам от меня, отрезая любой путь к отступлению. Мы ехали по улицам города, а у меня в голове не укладывалось, что вот так, среди бела дня при свидетелях можно затолкать человека в машину и увезти.

— Артур Русланович в своём кабинете, — сообщили мне по прибытии.

Меня отвели в особняк и оставили в холле. Я наблюдала за тем, как закрываются тяжёлые ворота, и понимала, что одной мне отсюда не выбраться. Поразительно какие крутые повороты может делать судьба. Ещё совсем недавно я скучала по образу Артура и подсознательно ждала от него извинений, а теперь он не вызывал во мне ничего, кроме страха. Я не могла заставить себя ступить ни шагу. Так и продолжала стоять на первом этаже. Двери передо мной были широко распахнуты, но я откуда-то знала, что уйти мне не позволят.