Дочь тьмы

Желание уехать из замка стало невыносимым. Габриелю хотелось оказаться в церкви, молиться, причаститься, исповедаться. Очистить свой разум от бесконечных мыслей о чем-то, что не должно смущать его, а смущая, тянет куда-то во тьму. В замке церкви не было. Вернее была часовня, но в ней не было ни священника, ни даже статуи Христа. Только огромный золотой крест возвышался в алтарной части.

Габриель молился под этим крестом, и, казалось, молитвы его не были услышаны, будто отражаясь от золота креста и падая обратно, как перезрелые сливы.

Когда желание покинуть замок стало совсем невыносимым и он даже спросил позволения у графа продолжить свое путешествие, ночью к нему пришла Магдалена. Они снова любили друг друга, как прежде, и все с той же страстью предавались греху в его постели.

Как сделать ей предложение и не получить в жены тихую и отстраненную дневную Магдалену? - думал он. Вдруг их и правда две? Он мечтал о страсти с нею всю жизнь, а не о красивой кукле во главе его стола. Дневная Магдалена вызывала тоску по несбыточному, будто была бледным отблеском ночной сестры.

Октябрь брал свои права, перекатившись за середину. Все чаще ночами шел снег, дули ветра, завывая за окнами и сливаясь в унисон с волчьим воем. Утром снег таял, оставляя после себя холодную мокрую землю, к которой липли опавшие блеклые листья.

В замок стали прибывать гости, званые ко Дню Всех Святых, и теперь застолья были дольше и веселее. Габриель как-то постепенно втянулся, ему было интересно слушать ученых мужей, а в основном это были они, и он с радостью принял отказ графа отпускать его до самого праздника. Уехать сейчас, когда замок наконец-то ожил, было бы глупо.

Вино лилось рекой, гости шумели, и каждый раз шумели все громче. Габриель чувствовал себя частью какого-то тайного ученого сообщества. Магдалена всегда сидела во главе стола рядом с отцом, но выглядела безмолвной статуей. Она была невероятно хороша, но говорила редко, будто слова ее были на вес золота, и каждое она дарила по большому одолжению.

Здесь не было привычных ему вечерних бесед, потому что было мало дам. Вечером гости разбредались по комнатам, и замок начинал гудеть, как растревоженный улей. Из каждой комнаты слышались голоса, и ночь превратилась в день, потому что теперь, выходя из комнаты за пол ночь можно было встретить множество разного люда. Кто-то сидел на подоконнике, кто-то крался в чужую комнату, кто-то прятался по углам. Габриель боялся выходить в коридоры, не желая попадаться кому-то на глаза. Магдалена, видимо, тоже не желала, потому что перестала приходить к нему, дразня своим непреступным дневным видом. Даже после своего безумного сна, где ему виделся человек с куриной ногой, что пил вино в компании обнаженной Магдалены, Габриель не переставал скучать по ней, и целыми днями пытался заставить ее дневную часть подарить ему хоть взгляд.

...

Это застолье запомнилось ему на всю жизнь. Габриель сидел между стариком в длинном балахоне, расшитым звездным рисунком, и молодым человеком, что был его возраста, но имел репутацию знатока наук. Габриель пытался узнать, каких же наук, но не узнал, потому что ответ был слишком сложен, и он стал засыпать где-то на его середине. Магдалена восседала, как всегда, рядом с графом, и была невероятно прекрасна в золотистом платье. Волосы ее прикрывала тонкая вуаль, и весь вид был видом невинного ангела. Только Габриель знал, насколько она порочна, хотя и сомневался, та ли эта женщина, что приходила к нему по ночам.

-Ваша дочь, граф, настолько прекрасна и вызывает вожделение у каждого из сидящих тут мужчин, что вы обязаны выдать ее замуж за одного из нас, – вдруг прокричал кто-то из гостей и Габриель встрепенулся.

Гости были достаточно пьяны, чтобы тут же не только выдать замуж Магдалену, но и женить графа.

-Моя дочь сама делает свой выбор, – сказал граф, – никто не посмеет перечить ей.

Тут Магдалена впервые подняла глаза, и их взгляд обжег Габриеля, будто прошелся ножем по сердцу. Он резко вдохнул и подавился, раскашлявшись и заставив компанию переключить внимание на него. Его хлопали его по спине, смеялись, желали удачи в сватовстве.

-Моя дочь готова выбрать лучшего, – добавил граф, поднимая кубок, – докажите, что вы достойны ее.

-Но как? – спросил кто-то.

Граф поджал губы и замотал головой:

-Я не знаю. Я не знаю, что больше всего ценит мадемуазель Магдалена. Задача не проста, но и приз высок.

Гости загалдели, и тут Магдалена подняла руку, показывая, что желает что-то сказать. В миг наступила гробовая тишина. Габриель смотрел на нее, будто видел впервые, таким одухотворенным стало ее прекрасное лицо.

-Я выйду замуж за того, кто завоюет мое сердце, – произнесла она тихо, но так, что голос ее был слышен всем и каждому, – и я объявлю об этом в День Всех Святых.

Поднялся невероятный шум. Каждый готов был тут же предъявить прекрасной Магдалене свои таланты. А Габриель сидел, сгорая от ревности, и понимая, что у него талантов нет, есть только раненое ее взглядом сердце, и то чувство, которое давало ему желание жить. Жизнь без Магдалены была бессмысленна, поэтому он должен сделать все, чтобы она выбрала именно его. Наверняка сейчас каждый думал точно так же, и было понятно, что задача совершенно невыполнима.

Тут глаза Магдалены снова остановились на нем, и он замер, не понимая, что означает этот взгляд, вызывающий озноб во всем теле. Она показывала, что выбрала его, или сожалела, что их короткий роман окончен навсегда? Он тоже смотрел на нее, надеясь, что по его взгляду она поймет, насколько он жаждет быть с ней. И путь будут явью все ужасные сны, что он видел про нее. Он готов на все. Даже на волчьи следы от ее ног. На все, лишь бы назвать ее своей женой.

Ночью к нему явилась Минерва. Она ходила по кровати, мурчала и выгибала спинку, то и дело привлекая к себе внимание. Возможно, она что-то хотела сказать, но Габриель не понимал по кошачьи.

Он забылся тревожным сном, гладя черную шерсть кошки. Сны ему снились один другого хуже. То он видел пожар в замке, и Магделену, спешащую в огонь, то какую-то клетку, из которой он не мог выбраться, то лучи красного заката, на который выл огромный серый волк. А потом ему явился старец. Тот самый, что когда-то предупреждал его не ездить на перевал. Тот, с длинной белой бородой и одним глазом.

-Беги, дурак, – говорил он, седлая коня, - беги, тебе тут не место! Сожрут тебя, имени не спросят... Ты приготовлен в жертву, а не в женихи!

Но Габриель не хотел слушать ночного гостя. Возможно потому, что Магдалена вчера так смотрела на него, будто что-то обещая. И еще потому, что не мог уйти из замка один, без невесты.

Он завоюет красавицу! Он никому ее не отдаст!