Неугодная жена. Модный дом от попаданки

Мысли в голове мчатся с бешенной скоростью, пока он делает пару шагов ко мне. Маркус уже кладет мне руку на талию, как меня, наконец, посещает гениальная идея. Осталось, только вспомнить что-нибудь очень грустное.

Вот оно! Танька! А ведь эта гадина небось после свадьбы еще и продала свадебное платье! А я его сшила из материала, который купила за свои деньги, я горбатилась над ним ночами! А она наверняка даже венок мне на могилку из этих денег не купила! Да точно даже на похороны не пришла!

Слезы потоком начинают литься из глаз. А ведь я ей столько вещей сшила, всегда деньги занимала, хотя она мне их стабильно не отдавала. Всё жалела! Я уже и забыла о Маркусе, который увидев потоки воды на моем лице тут же делает шаг назад.

— Что такое? — недовольно спрашивает он. Отлично! Значит слезы он не выносит. Вряд ли мужчина захочет спать с женщиной, которая размазывает водопад по лицу.

— Купите мне новое платье, — едва выговариваю я, потому что уже не могу остановится. Черт бы побрал эту Таньку!

И он, как и любой мужчина пытается меня, как можно быстрее выставить за дверь, уж тем более Маркус не пойдет со мной по магазинам в поисках платья.

Он быстро открывает небольшой сейф и небрежно, как подачку, кидает на стол десять золотых монет. Они разлетаются по поверхности. Интересно, какое состояние у Аделиты в этих самых золотых монетах. Он же сейчас ей в лицо кидает её же собственные деньги.

— На! И убирайся! — восклицает Маркус и с презрением смотрит, как я быстро собираю монеты, не забывая постоянно всхлипывать.

Только бы он не рассказал об этом Белене. Её так просто не провести.

Как только я выхожу от Маркуса, то сразу прячу монеты в потайной карман. Я уже заметила, что он есть во всех женских платьях, где-то под третьей юбкой. Я спешу по коридору и чуть не врезаюсь в Белену, которая идет мне навстречу.

— Смотри, куда идешь, дура! — тут же недовольно выдает она. — Куда тебя несет, идиотка, иди вяжи свои салфетки!

Как же мне хочется ей ответить, но сейчас лучше молчать, а то не отвяжется. Я опускаю глаза к полу, но она успевает заметить красноту.

— Опять выла? Да что б тебя, уродина сопливая! — Мне даже кажется, что от презрения она готова плюнуть в дочь. Но Белена только машет рукой и идет дальше по своим делам.

— Сама ты уродина! — не удержавшись шиплю я ей в след. Но, к счастью, она меня не слышит.

Итак, первая часть плана готова!

За окнами начинает сереть. С одной стороны можно и на завтра все перенести, а с другой мне не терпится осуществить свой план. И в то же время хочется есть. Я втягиваю носом воздух и чувствую, как с кухни тянет аппетитными запахами.

Что ж… придется действовать как Белена. Что-то я сегодня слишком часто меняю маски.

Я уверенным шагом вхожу на кухню. Повар и две кухарки как по команде смотрят на меня, не зная, что ожидать. Все же номинально я хозяйка в этом доме. Они точно уже успели познать все «лучшие» черты характера Белены и, возможно, ждут от меня того же. Думаю, про себя они прокляли день, когда в этом доме появились женщины. Маркус наверняка был не таким требовательным.

Но я их собираюсь удивить. Рядом со мной на столе лежит хлеб, чуть подальше на пергаменте внушительный кусок масла, еще немного в стороне желтый сыр с ровненькими дырочками. Всё привычное и на вид вкусное.

Я беру нож и беспощадно кромсаю хлеб большими ломтями, на него намазываю внушительный слой масла и сверху кладу вполне приличный кусок сыра. Могу себе позволить! У Аделиты прекрасный обмен веществ: есть постоянно булки и оставаться тощей — это просто неземное везение.

Повар и кухарки следят за мной все это время так, словно увидели приведение. Господа в этом мире явно не владеют навыками приготовления обычного бутерброда.

Я откусываю один бутерброд и отмечаю про себя, что продукты в этом мире качественные: яркий вкус сливочного масла тает во рту смешиваясь с кисловатым вкусом хлеба, и горьковатым, молочным вкусом сыра. Я оглядываюсь, но не вижу нигде больше пергамента, поэтому перекладываю сыр на тарелку, а в бумагу заворачиваю два оставшихся бутерброда. И Чариту еще накормлю.

А удаляюсь под теми же недоумевающими и ошарашенными взглядами слуг.

Когда я выхожу на улицу, то понимаю, что уже довольно темно.

— Куда? — зевая спрашивает очередной извозчик.

Я на секунду теряюсь.

— Домики у реки. Страшные такие… — пытаюсь объяснить я.

— Швейная слобода, что ли? — сонно спрашивает он.

— Да, — энергично киваю я.

По дороге я успеваю съесть второй бутерброд.

Когда мы доезжаем, то я вижу, темные окна во всех домах, явно экономят и лишь в одном горит свет.

Я рассчитываюсь с извозчиком и уверенно иду к этому дому по пустой улице. И тут мне кажется, что за мной что-то едет. Не экипаж, а что-то маленькое. Я резко оборачиваюсь: звук затихает, и позади только темная улица.

Чариту я застаю за шитьем при свечах. Они пытается зашить дыры в воротниках, которые сама и нарезала.

Завидев меня поднимает голову и оправдывается:

— Материал жаль. На новый денег нет.

Я роюсь в юбках и достаю золотые монеты, а потом как хвастливый мальчика подбрасываю их в ладони.

— Есть…

— У Дракона взяли… — Чарита смотрит мне в глаза.

Эта фраза бьёт по моему настроению: словно эти деньги тут же теряют всю свою ценность.

— Не важно, — я отвожу глаза. — Где можно заказать такие же тумбы, которые сейчас закрывают швейные машинки?

Чарита непонимающе смотрит на меня и до неё постепенно доходит:

— Вы их украсть хотите?! — вскрикивает она.

— Тише! Да, — обрываю я её.

Она морщит лоб.

— Мебельщик слишком болтливый… а вот гробовщик…

— Гробовщик?!

— Гробовщик, — кивает Чарита. — Такой старый, что он тут же забудет, что он нам что-то продал.

— Отлично! — радуюсь я. Пока всё идет по плану.

— Идем! — киваю я на дверь.

— Сейчас? — немного испуганно спрашивает Чарита. — По ночам же Черные ведьмы ходят и воруют детей, а потом едят.

Хорошего воскресенья. Следующая глава в понедельник.