Руки прочь, профессор

Дальше ведь только панель.

Что мне делать?

Хочу прекратить эту пытку сейчас. И чтобы он больше не приходил.

Значит, придется делать то, что я совсем не хочу — идти в атаку. Провоцировать его. Да так, чтобы Марк потом, проглядев записи с камер, ко мне не приебался. Значит, все, что я должна себе позволить, должно смотреться как элементы номера. Отлично. А еще — можно поболтать. Девочки это обожают — личный контакт с клиентом всегда помогает опустошить его карманы.

Главное что? Чтобы он сам зашел за красную линию.

Впрочем, развести такого озабоченного ублюдка будет несложно. Один раз я его уже развела. И сейчас — тоже справлюсь. Тем более, что делать ничего не надо. Вполне характерная выпуклость на брюках уже имеет ярко-выраженный характер. Все что мне надо — слегка его подтолкнуть.

— Профессор, — тяну игриво. Делаю вид, что не знаю его. Потом буду врать Марку, что просто приняла правила игры клиента. Ну, захотел он сходу отыграть препода, и что? Ну, угадал мою фамилию. Скажем честно, более известной фамилии чем Иванова на свете просто нет. Петрова, разве что.

— Неужели вы все еще недовольны, профессор? — сладко тяну, прокручиваясь на пилоне медленно, зацепившись за него одним носком. — Я так старалась, так готовилась, а вы - недовольны? Ну же, скажите, какая у меня оценка?

Ничего не говорит. Просто подбирается вперед, таращась на меня еще пристальней.

Боженька, боженька, и почему ты всегда пихаешь моральных уродов в эстетичную упаковку? Потому что вот по нему — презентабельному роскошному мужику — даже моя матушка не могла сказать, что он лазит студенткам в трусы за зачеты.

— У такого хищника вообще проблем с бабами быть не может, — протянула она тогда, когда огрызки скандала в универе долетели до нас и мне пришлось объясняться.

Мне много тогда перед кем пришлось объясняться. Перед деканатом — в том числе. И в том, что это была осознанная провокация — тоже. И что на самом деле я прекрасно знала билеты, могу ответить не выходя из преподавательской.

Он и вправду похож на хищника, поджарый, мускулистый, темноглазый, источающий странное чувство опасности.

И как только он поднимается на ноги — мое сердце отбывает куда-то в Африку, не удосужившись написать мне прощальную записку.

Шаг, второй, третий…

Он все ближе, мне — все страшнее. Но я не антилопа, я не имею права дать деру тут же, как заметила гепарда. Мне нужно еще немножко потерпеть и потанцевать. Плеснуть ему еще моей кипучей неприязни, что я выдаю за страсть, пусть подавится…

Он выбирает для атаки момент промежуточной связки, предназначенный больше для моего отдыха и разгрузки кипящих от напряжения мышц. Падает вперед, до боли стискивает мои пальцы на пилоне, замирает в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Сколько хочешь за ночь, а, Иванова? — шипит сквозь зубы.

— У вас столько нет, — скалюсь я, делая шаг назад. Зря. Потому что он надвигается на меня, преследуя.

— Просто назови мне сумму, Иванова, — настойчиво требует он, зажимая меня у стены, — так сложно? Циферки в твою пустую голову не помещаются?

— Оставьте меня, — вскрикиваю, пытаясь его оттолкнуть, — я не хочу. Не хочу, слышите?

— Какая удивительная разборчивость для шлюхи, — тихо шепчет Юлий Владимирович, все ниже склоняясь к моему лицу, — и чем же я тебе не угодил, можно спросить? Или ты разборчивая? Какие члены предпочитаешь, толстые, тонкие?

Нервы сдают. Я зажимаю левой рукой кнопку на браслете. Эту цацку с кнопочкой, замаскированной под камушек на круглом центральном элементе, выдают всем, кто идет в приват. Когда клиент отказывается слышать слово нет. Именно благодаря ему спустя уже две минуты в номер вламывается мордатый амбал Ванечка. Вообще-то он меня бесит — слишком часто подкатывает яйца, но вот сейчас — рада ему.

— Слышь, мужик, тебе популярно объяснить, что означает слово “нет”? — воодушевленный перспективой разборки рычит Ванечка.

— Я вообще-то знаю, — сухо комментирует Ройх, не разворачиваясь к гостю, — шли бы вы, любезный…

— Это ты сейчас пойдешь, — бодро скалится Ванечка, — ну, или поедешь. Чего выбираешь?

Ройх бросает на него задумчивый взгляд, будто прикидывая весовую категорию. Снова кидает взгляд на меня. Потом — делает три шага от меня, в сторону двери.

Неужели все? Неужели уходит?

— Иванова! — вздрагиваю, услышав его голос. Поднимаю глаза. Вижу, как он швыряет на пол между нами несколько купюр.

— Заслужила, — цедит с бесконечным презрением. И сваливает.