Мой жестокий герцог

 Я стояла и всматривалась в окружающий меня мир. Мне было совершенно понятно, что это не Москва, и даже не Россия. Слишком уж открыточными были узкие улочки, фонари не электрические, а мужчина, говорящий на французском, был одет точно не как мой современник. На нем сидел как влитой черный камзол, белую рубашку украшали пышное жабо и манжеты, облегающие черные кожаные штаны и высокие ботфорты выше колен завершали аристократический образ. Таить не буду, разглядывая его черные локоны, обрамляющие породистое лицо с волевым подбородком, я невольно затаила дыхание, таких притягательно мужественных людей мне встречать не доводилось за мои восемнадцать лет. Все портило надменное и даже брезгливое выражение лица. И конь! Он был черным и каким-то бешеным, постоянно вставал на дыбы, бил копытом и всем своим поведением намекал, что нечего здесь разговоры разговаривать, пора мчаться вперед, навстречу промозглому зимнему ветру.

– Мадемуазель, удивительно, как вам не холодно, или мужские объятия согревают лучше любого плаща? 

С неба начали медленно опускаться на землю пушистые снежинки. Я поежилась.

«Что со мной? Мне это снится? Или меня убили те грабители, что успели отобрать наши с Глебом телефоны?» – пыталась размышлять я, но у меня не получалось. Было страшно, холодно и непонятно.

Кажется, мой потерянный вид тронул сердце надменного незнакомца, он вздохнул, наклонился и, подхватив меня под мышки, усадил к себе на лошадь. Меня тут же обволокло его теплом и еловым ароматом.

– У меня предчувствие, что я пожалею об этом, – проворчал мужчина и, пришпорив нервного коня, понесся по булыжной мостовой во весь опор, совершенно не заботясь о безопасности редких пешеходов.

Я пригрелась, мысли уже не метались в моей голове как перепуганные пчелы в улье, видимо, стресс дал о себе знать, меня сковала полудрема. К сожалению, наше путешествие быстро подошло к концу. Прекрасный наездник ловко затормозил своего бешеного вороного жеребца у кованой ограды, легко спустил меня на землю и, не сказав ни слова, помчался прочь.

– В чем смысл помощи, если я все еще не знаю, где я и что со мной? – проворчала я, заглядывая между прутьями решетки в сад. А там виднелся силуэт небольшого двухэтажного дворца. Домом это здание назвать язык не поворачивался. Его украшали четыре колонны, широкую лестницу у основания стерегли два льва, а под крышей виднелись фигурки амуров. Все это смотрелось как мешанина, кричащая о богатстве. В Питере я видела дворцы куда изящнее и величественнее.

Я уже собралась идти прочь от этого памятника вульгарности, но меня остановил крик:

– Мадемуазель Луиза! Какое счастье, вы нашлись! Ваша мачеха рвет и мечет. Берегитесь!

Пышнотелая женщина лет сорока подхватила меня под руки и поволокла к дворцу.

– Ах, деточка, потерпи немного, вот выйдешь замуж за принца Конде и сможешь свою мачеху не бояться.

Луиза, принц Конде – эти имена показались мне знакомыми.

«Стоп! Они принимают меня за ту девушку!» – догадалась я.

Это было не удивительно, ведь мы с ней были как сестры-близнецы.

Я не успела обдумать, чем мне грозит воровство личности Луизы де Пуриан, как мы вошли в дом и на меня фурией накинулась брюнетка с идеально прямым носом. Точеная головка красовалась на длинной, изящной шее, осиную талию туго обтягивал корсет, но слишком пышная юбка портила весь образ.

– Дрянь! Как ты могла убежать от принца. Он был недоволен, но был так любезен, что подвез меня до дома. И что это за платье на тебе? Убогий наряд монашки... Если ты заболеешь после своих ночных прогулок, я тебя лечить не стану. Сдохнешь в горячке, безмозглая тупица!

От ненависти, сочащейся в каждом слове мачехи, у меня откуда-то появились силы. Я посмотрела на нее твердо, пытаясь взглядом остановить этот поток нечистот, но красотка оказалась недалекого ума, а еще про блондинок шутят.

– Завтра мы идем на бал-маскарад в Фонтенбло. Я уверена, принц сделает тебе предложение и тут же объявит об этом. Не испорти все, никчемная ошибка природы!

Точно зная, что больше всего бесит рассерженных людей, я спокойно сказала:

– Если вы закончили изрыгать нечистоты, я пойду к себе. Между прочим, злость вам не к лицу, вас всю перекосило. Будьте осторожны, вдруг однажды вы такой и останетесь!
У мачехи вытянулось лицо, а потом оно стало, как в замедленной съемке, краснеть. Я даже залюбовалась.
– Как ты смеешь со мной так разговаривать! – взвизгнула мадам и замахнулась на меня в попытке дать затрещину.
Не знаю, как у Луизы обстояли дела с физической подготовкой, но я-то спортсменка, активистка и просто красавица. Легко перехватив руку мачехи, я отбросила ее и также ровным тоном сказала:
– Я дочь главного казначея Франции, – гордо сообщила я, надеясь, что ничего не перепутала, – И без пяти минут невеста принца Конде. А вы кто?
Глаза мачехи налились красным, выглядело это страшно, в том плане, что очень некрасиво.
– Я жена главного казначея Франции, и двоюродная племянница принца Конде. Твое поведение возмутительно. Ты наказана. Мари, отведи эту нахалку в ее комнату. Не кормить и не выпускать до завтрашнего вечера!
«Испугала!» – усмехнулась я про себя.
Гордо расправив плечи, пошла за пышнотелой служанкой, лицо которой выражало скорбь и смирение. Она проводила меня на второй этаж в уютную комнату в розовых тонах.
«Ненавижу розовый!» – сердито подумала я.
– Не волнуйтесь, мадемуазель, я принесу вам горячего чаю и пару булочек.
– И горячей воды, пожалуйста, мне нужно умыться! – добавила я.
Видимо, Луизу любили и жалели. Но никто не мог за нее постоять, ни сама она, ни слуги. А что с отцом? Почему он позволяет так обращаться со своей дочерью?
Я с удовольствием сняла свое вечернее платье, поплескалась в деревянной лохани в едва теплой воде, что принесла мне Мари, выпила чаю с ароматной ванильной булочкой и уснула, даже не успев коснуться подушки.
Мне приснился странный сон… Я видела себя со стороны в парке. Рядом со мной стоял Глеб и отважно кричал:
– Беги, Лиза, беги!
Я развернулась и побежала, но грабители бросились за мной, двоих Глеб сумел остановить, врезав одному в живот, а второго уложив хуком в ухо. Меня догнал третий и стукнул битой по голове. Я упала на гравийную дорожку и больше не подавала признаков жизни. Пока Глеб отважно сражался с тремя бандитами, мое тело заискрилось. Когда мой парень бросился ко мне, на дорожке уже лежала Луиза. Он вызвал скорую, я отчетливо слышала его срывающийся голос, диктующий название парка, через который мы решили прогуляться после корпоратива. Я хотела сказать, что мы расстаемся, а он… Глеб с трепетом прижимал Луизу к себе и неожиданно достал из кармана пиджака бархатную коробочку. Он хотел сделать мне предложение?
Веки Луизы дрогнули, и она открыла глаза, в них была растерянность.
– Луиза! – удивленно воскликнула я просыпаясь.
Несколько минут я сидела на кровати под розовым балдахином и пыталась собрать мысли в кучу.
«Итак, нас с Луизой поменяли местами. Но за что? Что я такого сделала, что меня наказали, сослав в прошлое Франции? Я не хочу замуж за насильника…» – думала я, умываясь ледяной водой.
Меня не смущали бытовые неудобства, справлять нужду в вазу – это почти как в детском саду в горшок. А вот собственная бесправность огорчала очень.
Я стояла и любовалась снежной пеленой за окном, когда в мою комнату прошмыгнула Мари, в руках она держала невероятный шедевр портняжного искусства, любая танцовщица кабаре обзавидовалась бы, но кабаре еще не изобрели, а это чудо в перьях, в буквальном смысле, явно приготовили для меня.
– Мадемуазель Луиза, я тут вам чай принесла и булочку, чуть позже попробую принести тарелку супа. Но вряд ли получится накормить вас чем-нибудь вкусненьким. Мадам де Пуриан зорко за мной следит, знает, что я ваша кормилица и отношусь к вам, как к дочери, простите мне мою смелость…– лепетала добрая женщина, раскладывая маскарадное платье на кровати. 
Я не сдержалась, меня тронула эта скромная любовь, подошла к женщине, обняла и поцеловала в румяную щеку.
– Что вы, что вы, мадемуазель, я недостойна…
– Ты лучше всех в этом доме! Уж точно лучше моего отца, который закрывает глаза на то, что творит его жена.
– Господин граф уверен, что вы в надежных руках, он обожает мадам.
– Еще бы, ведь она так молода и хороша собой, и знает толк в соблазнении, – усмехнулась я, с ужасом осматривая наряд.
Платье для карнавала из воздушной черной ткани было искусно расшито бисером. Наверняка оно будет красиво мерцать в свете свечей. Если к пышной юбке, украшенной бордовыми перьями, у меня претензий не было, то к лифу без рукавов и бретелей были и очень большие. Он оставлял мою спину голой, подчеркивал узкую талию и почти не прятал грудь, едва-едва прикрывая соски. Да с таким обзором и фантазия не нужна!
Я заметалась по комнате, как раненая львица. Я, конечно, привыкла выступать на соревнованиях в очень коротких юбках и облегающих платьях, но грудь у меня всегда была под надежной защитой, а на ногах натянут толстый слой колготок, так что короткая юбка уже не смущала.
«Я в таком виде никуда не пойду. Лучше сказаться больной!» – решила я, но тут мой взгляд упал на пяльцы с вышиванием, потом метнулся к балдахину, и я улыбнулась.