Свет мой

Приняв душ и искупав Софью, я начала обзванивать кассы вокзалов. На моё несчастье в этот день и в ближайшие два не было рейсов самолетов, прямых поездов, только вечером в шесть часов отправлялся автобус, в пути он должен быть семнадцать часов. Подумав, я решила, что такой вариант меня устроит: и удобное расписание, и Сонечка не отказывается путешествовать автобусами, а напротив, любит этот вид транспорта. Покормив дочку и уложив её спать, я отправилась за билетами на вокзал.

Признаться честно, уезжать из дома, ставшего родным, мне совершенно не хотелось, не хотелось прощаться с определенным укладом жизни, покидать такой привычный мирок с мною любовно приобретёнными салфетками, кастрюльками, шкафчиками…Но простить предательство я не могла. «Пора снимать розовые очки, давно пора. Скорее всего, это не единичный случай измены, возможно, были и еще эпизоды», – рассуждала я. Тут же вспомнились отлучки мужа на охоту - рыбалку, наши с Софьей отъезды к маме в Энск. Наверное, в это время у него тоже были маленькие приключения.

Когда я вернулась в квартиру Ирины, меня ждал сюрприз – собственной персоной в кресле восседал заспанный, небритый, какой-то помятый Широков. Дочка сидела у него на коленах и играла с куклой, которую подарила перед отъездом Ольга Скачкова.

– Иринка, ну, у тебя и гостей сегодня, всем не терпится засвидетельствовать своё почтение, – выдавила я улыбку.

– Да, Саня, оказывается, сегодня не на службе, – сказала подруга. – Говорит, только вернулся от Мавриных, хорошо погуляли.

– О да, все хорошее на лице отражено, – засмеялась я, подмигивая мужу. Мы всегда неплохо понимали друг друга и не выносили на всеобщее обозрение наши семейные проблемы. – Ну что, пойдём разговаривать?

Иринка, вероятно, по-своему поняла тон, которым я общалась с мужем, и решила, что я обиделась  из-за его позднего возвращения домой и помятого вида. Со временем, поговорив с Мавриными, она поймёт, в чём дело. Но это будет потом, без меня.

Софья осталась с мальчишками играть в их детские игры, а мы отправились в квартиру мужа.

– Светочка, я всё объясню, – сказал он тихо.

– Для чего? Я это всё видела сама. К чему комментарии?

– Понимаешь, вас долго не было, я очень скучал, – продолжил Широков. – А тут у Мавриных юбилей, я и согласился сходить, развеяться хотелось. А то всё служба да служба, и дома – одиночество больше месяца. К тому же ты сказала, что приедешь через неделю.

– Ну, прости, что не оправдала твоих надежд, – вставила свои пять копеек я.– За это получила отличный подарок в день рождения.

– Светка, послушай, я не планировал ни с кем заводить отношения, очень люблю тебя и Софью. У нас же отличная семья. Просто выпил много, а тут эта девица прицепилась, не оторвёшь. Пьян был сильно, даже не помню, как домой пришёл.

– Пришли.

– Что? Ну да, пришли, – простонал он и продолжил: – Проснулся часа через два, смотрю, эта рядом. Уснул снова, а тут мне показалось, что ты в дверях стоишь, но думал, видение с пьяного глаза. А днём проснулся, этой девицы уже не было, вспомнил сон. Открыл шкафы, а там нет вашей зимней одежды. И документов нет. Я и понял, что это всё наяву случилось. Ты же пойми, не было же ничего. Не было.

– Всем известная тактика – ни в чём не признаваться. Пойдем в спальню. – Я подняла одеяло и сбросила его на пол. – Смотри. Ведь, правда, ничего не было? Хоть бы от следов преступления избавился, разведчик, – и добавила после паузы: – Я уезжаю и подаю на развод. Раздела имущества не будет – всё твоё. Правда, вынуждена была забрать третью часть из накопленных денег, прости, нужно на билеты да чем-то нашу дочь кормить, пока не выйду на работу. С Софьей можешь видеться, когда у тебя будет возможность, до поступления в первый класс. Дальше по согласованию. 

Широков стоял и молчал. Жаль парня, да не погубить бы девку.

– Всё. Пора ехать. Вызову такси, – закончила я.

– Света, я виноват, не знаю, как вымолить у тебя прощение.

– Мы так давно знакомы, так хорошо знаем друг друга. Могла же я просчитать твои действия, ведь люди с годами не меняются. Только так хотелось верить в твою искренность. Думаю, тебе надо пожить одному, насладиться свободой, видимо, не догулял. И ты прав: у нас хорошая семья. Ключевое слово – была. – У меня закипели слезы, потому быстро подошла к телефону и вызвала такси, хорошо, вещи предусмотрительно оставила в камере хранения, когда ездила за билетами.

Прощание отца и дочери прошло спокойно, Соня не поняла, что папа более с нами жить не будет. Широков же, вероятно, решил, что ничего ещё не потеряно, надо только подождать, пока жена успокоится и поймет, как ей без него плохо, и тогда можно будет вести наступление. А пока надо отступить.

Как же мне было больно, как больно! 

Ну, что ж, снова придется искать в своей жизни основную идею на фоне уже состоявшегося конфликта.  

***

Конечно, близкие были крайне удивлены моим демаршем. Лена в отличие от Ольги Скачковой без истерики восприняла рассказ об откровенном предательстве мужа.

– Светка, ты какой была наивной максималисткой, такой и осталась. Зачем было выходить замуж за человека, который не пропустил в городе не одну юбку. Ты решила, что исправишь его похотливую натуру? Точно наивная. Ну, да, он тебя любит, это очевидно, но себя он тоже любит: как можно упустить то, что само в руки идет, тем более, жены рядом нет. Вот и решил воспользоваться моментом, авось прокатит его измена под торжественный бой барабанов. И чего ты к нему цепляешься с претензиями? Все мужики такие. Другие женщины прощают и живут дальше. У вас все же ребенок. И Сонька без памяти любит отца. Подумай об этом.

– Я думаю, днём и ночью думаю, но к прощению не готова.

Вечером того же дня позвонил Широков. Интересовался, как доехали; о происшедшем ни слова, понимал прекрасно, что преждевременно просить о помиловании, тем более поднимать вопрос о возвращении назад.

На следующий день я пошла в ГорОНО узнать насчет работы. Брела и думала: хватит хандрить, у меня дочь, не хочу, чтобы она чувствовала мое состояние. Да и не изменить уже всё, тогда зачем страдать? Пусть Широков живёт так, как считает нужным, а я буду жить, как хочу сама – жизнь продолжается. Решено: ну его к черту, замужество, ведь есть же у меня Соня, мама, Елена, будет и работа – этого достаточно. Буду жить для своей семьи и строить карьеру. После такого тренинга на душе стало спокойней.

Предложенных в ГорОНо вакансий было достаточно, я же остановилась на школе, которую окончила сама и где раньше работала мама – родные стены, родной коллектив учителей. На работу нужно было выходить в середине августа, а пока – свобода. Я брела по улицам, знакомым с детства, вот так – бесцельно и неторопливо. Это площадь Советов, говорят, когда-то в тридцатых годах здесь были овраги и полуразвалившиеся дома, а сейчас, кажется, самое уютное место в городе, вот и ЦУМ, а там дальше политехнический институт. 

– Светлана Владимировна, здравствуйте, – окликнул меня отдалённо знакомый голос.