(Не) истинная для Альфы

В особняке тихо и мрачно, как и всегда. Только наверху раздается голос Райсона. Он ровно и спокойно сообщает моим родителям, что помолвка расторгнута и меня можно забрать. Еще что-то добавляет о том, что я встретила плохую компанию, но подробностей он не знает. Зачем покрывает Кила?

После разговора спускается ко мне с моими чемоданами.

— Через пару часов приедут твои родители. Поспи немного на диване. Или поднимись в свою комнату, если хочешь, — произносит он и собирается уйти.

— Постой, Райсон. Почему ты ничего не сказал им о Киле и остальных? — задаю тревожащий вопрос.

— Оставил это на твое усмотрение. Подумал, что подобные подробности лучше сообщать в домашней обстановке. А не услышать отцу от Альфы стаи, — кривится и уходит к себе.

Нужно признать, что Райсон абсолютно прав. Не представляю, в какой ужас пришел бы отец, скажи он ему прямо сейчас о проступке Кила. Пожалуй, отец мог бы и на бой его вызвать. Или всю семью Кила. Натворить дел, за которые потом не одному поколению расплачиваться. Пусть пока никто не знает об этом. Кроме неудавшегося жениха.

Я так и не сумела уснуть. Лежала и смотрела в потолок, наблюдая, как занимается рассвет. Когда зашуршали шины по подъездной дороге, я встрепенулась. Родители приехали. С одной стороны, мне безумно хотелось вернуться в свою комнату в родительском доме, а с другой — опасалась реакции отца.

Райсон вышел вместе со мной на порог встречать родных. Он обменялся рукопожатием с отцом и пригласил его на минуту в дом. Не знаю, о чем они там говорили, но отец вылетает оттуда красным как рак.

— В машину! — рычит он, не утруждая себя пояснениями.

Мама ждет нас внутри, с тревогой поглядывая сквозь стекло. Чужая замужняя пара может не выходить из авто, чтобы поприветствовать Альфу. Вот такие у нас царят порядки.

Когда мы выезжаем с территории особняка, отец поднимает стекло, что отделяет пассажиров салона от водителя. И тут же накидывается на меня:

— Ты что натворила, а? — орет. — Как ты могла отказать Альфе?!

Мама хватается за сердце.

— Я думала, что это Райсон отказывается от нее, а оказывается… Как ты могла, дочь? — звучит очередной упрек в мой адрес.

— Вы же не хотели меня слушать. Сколько раз я говорила, что не хочу замуж за Альфу, что он не моя пара. Я вообще не верю в истинность! Это все чушь собачья!

Отец отпускает мне пощечину. Впервые в жизни он поднимает на меня руку, и я глохну на пару секунд от неожиданности.

— Иногда я жалею, что той ночью погиб Ричард, — жестко произносит, ударяя по самому больному. Он не говорит вслух, но это и так понятно. Жалеет, что погиб мой брат, а не я.

— Не надо, милый. Мы просто все очень расстроены. Давай обсудим мирно сложившуюся ситуацию, — мама, как и всегда, становится на сторону отца, игнорируя меня.

Я достаю из рюкзака плеер и вставляю наушники в уши. Пусть хоть убивают, но я не желаю участвовать в обсуждениях. Безучастно смотрю в окно на проносящиеся мимо деревья и дома. Мама с папой что-то бурно обсуждают, размахивая руками. Иногда их слова проникают сквозь музыку, и я морщусь. Разговор идет по кругу об одном и том же: истинность, Райсон, положение в обществе. Конечно, ведь это намного важнее того, что думает и чувствует собственная дочь.

Когда мы оказываемся у дома, я первой выскальзываю из авто и убегаю к себе. Сославшись на головную боль, сижу взаперти большую часть дня. И только к ужину спускаюсь, ведь голод дает о себе знать.

Не хочу видеться с отцом, но он, конечно же, обнаруживается за столом. Родители ужинают, даже не подумав меня пригласить присоединиться.

Кладу себе в тарелку всего и побольше, намеренно громко орудуя ложкой.

— Я думала, что ты так и не выйдешь к нам сегодня, — спокойно произносит мама.

— А я надеялся на это, — хмуро добавляет отец и тут же встает из-за стола, — прости, милая, но что-то пропал аппетит, — он целует маму в щеку и проходит мимо с таким видом, будто меня не существует вовсе.

— Мам, ну сколько можно? — я сажусь напротив, заняв отцовское место. Отсюда мне лучше видно мамино лицо. А нам нужно поговорить.

— Ты не совсем понимаешь, Мелисса, — она вздыхает, откладывая столовые приборы, — как отразится твой поступок на всей нашей семье.

— Глупости! — отмахиваюсь. — Никак не отразится. Просто Альфа теперь меня ненавидит. И что с того? Жили же мы как-то до этого без его внимания.

Но мама хмурится. Она делает это крайне редко, и такая гримаса служит верным признаком, что шутки закончились.

— Только представь на минутку, — она облокачивается на спинку стула, — как эта ситуация выглядит со стороны. От Альфы сбегает истинная. Отвергает, тем самым унизив его в глазах общества и всей стаи. Его репутация под большим вопросом. И да, сила тоже уменьшается на треть. Ты знала об этом?

— Нет. Он не выглядел ослабленным. Наоборот, очень даже крутым и крепким.

— Это пока, — мама вздыхает. — В течение недели ваша связь окончательно исчезнет, и остальные волки попробуют отвоевать звание Альфы и место вожака.

— И что будет делать Райсон? — дыхание перехватывает от волнения. Я ведь не желаю ему неприятностей на самом деле. Тем более что он меня спас.

— Сложно предположить, — пожимает она плечами. — Кого-то привяжет с помощью денег и общего бизнеса. Кто-то из старых волков окажется на его стороне и сдержит своих детей, внуков. Ну а другие постараются сделать все, чтобы раскачать лодку. Провокации, грязные стычки в переулках. Мало кто рискнет открыто вызвать Райсона на бой. Слишком силен.

— И это все из-за меня, — подвожу итог. — Почему ты никогда мне не говорила этого раньше?

— Как же не говорила?! — раздражается мать. – Неоднократно тебе повторяла о важности вашего союза и об ответственности. Сколько рассказывала о парности, но ты меня не слушала! Так что не вздумай перекладывать вину на меня. Не выйдет.

Я все понимаю и опускаю голову ниже. Это только моя вина и ничья больше. В этот момент на кухню возвращается отец.

— Ты еще забыла рассказать нашей чудесной дочери о том, как пострадаем мы все, — он кладет руки матери на плечи, чуть сдавливая. Затем подходит ко мне и наконец-то удостаивает взгляда. Мне приходится задирать голову вверх, чтобы увидеть его лицо. Папа, как и все оборотни, очень высокий.

— Мелиса, за сегодняшний день со мной попрощались восемьдесят процентов партнеров. Товар вернули — пятьдесят. Наши предприятия работают в убыток, не зная, кому сбывать продукцию. Но и это еще не все. Нам отказали в общении сразу несколько крупных домов: они не желают видеть тебя подле своих детей. Звонили из колледжа… — отец закашлялся, а я замираю. Неужели выгонят и оттуда?

— Звонили из колледжа, — повторяет он, — вежливо интересовались, а не хотим ли мы перевести дочь в другое учреждение?

— И что ты ответил? — спрашиваю практически шепотом.

— Сказал, что не хотим, — резко отвечает и садится рядом со мной. — И это не все новости.

— Что еще? — мне уже страшно.

— Ты, конечно же, будешь наказана, — спокойно говорит он, будто это дело решенное. — Отныне ты под домашним арестом. Никаких подруг, вечеринок, театров и прочей ерунды. После учебы сразу домой. За тобой закреплен Карл. И если ты вдруг что-то надумаешь отмочить и сбежать, помни об одном: у Карла есть семья, и он тут же вылетит с работы, если не сумеет уследить за тобой. Не создавай другим проблем.