Возьму дракона в рудокопы. ©Хозяйка самоцветной горы

Элина Берген

Я молча таращилась на них, они — на меня.

— Чибрики! Ха-ха! Конечно, это совершенно другое дело! Вот и глюки подъехали! — нервно рассмеялась я.

— Мы не глюки, — хором возразили шустрые булочки.

— Как скажете, — легкомысленно отмахнулась я и недобро оскалилась: — После праздников кое-кого ждёт кровавая расправа! Ну и гад же Генка! И «Игристое» его гадское! Оно мне сразу показалось подозрительным, но этот змей языкатый, пиар-менеджер недоделанный, может уболтать кого угодно. Не зря его держат в нашей фирме.

«Ребята, по одной за новый год — и расходимся», — передразнила я до тошноты назойливого сослуживца.

Разошлись, ага! Как недобродившие пузырьки по организму, и вот результат! Из-за них я задремала в вагоне метро, и приснилась мне всякая чушь. Мужик какой-то у горящей ёлки, и эти… прости господи, чибрики.

— Сейчас-сейчас, минуточку! — я крепко зажмурилась и приказала себе: — Эля, на счёт «три» открываем глаза!

Открыла. Та же картина, те же персонажи. Значит, проснуться не получилось. Я расстроенно застонала и откинулась на спинку дивана.

— Хозяйке плохо! — авторитетно заявил Пряженец, ловко взбежал на диван, запрыгнул на спинку и приложил пористую ладошку к моему лбу.

— Я принесу воды! — суетливо заметалась Пышка.

— Осторожнее, не упади в кадушку, а то раскиснешь! — заботливо напутствовал её Пряженец.

— Какие у меня деятельные глюки! Любо-дорого смотреть! — умилилась я и тяжело вздохнула: — С вами хорошо, ребятки, но надо как-то выбираться из сна, иначе девчонки меня убьют.

 Что-то смачно чавкнуло, и в лицо брызнула холодная вода. Я взвизгнула и резко подскочила с дивана. А сон-то совсем не безобидный! Смахнула со щеки самые настоящие капли.

И, похоже, это вовсе не сон!

Передо мной на рассохшейся табуретке балансировала Пышка. Её ручонки чудом удерживали пульверизатор, чей носик был направлен в мою сторону. Пышка неловко зажала его под мышкой и снова надавила на резиновую грушу.

— Пшик-пшик! — на этот раз струя полетела чуть ниже и угодила аккурат в декольте.

— Ты что творишь, жертва бесячего пекаря? — ахнула я.

— Ух, ты, как самокритично! — ехидно фыркнул булко-мальчик.

— Прекрати, Пряжик, Хозяйка не виновата, она ведь была такая кроха, — одёрнула собрата Пышка.

— Конечно, не виновата, я вас впервые вижу, — подтвердила я.

— Как это — впервые? — изумлённо ахнула Пышка. — Это ведь вы испекли нас, чтобы мы стали вашими помощниками.

— Да-да, это традиция, и в тот день вы под руководством вашей матушки, госпожи Дануты, выпекали первых чибриков, — добавил Пряженец.

При упоминании моей гипотетической матушки что-то всколыхнулось в памяти… Но нет, я не помнила ни её, ни то, как лепила этих малюток. Кстати, слегка подгорелых с одного бока.

Чибрики горестно вздохнули и печально уставились на меня изюминами глаз. Глаза транслировали вселенскую скорбь кондитерского народца и его же безразмерную укоризну.

— Хозяйка совсем-совсем ничего не помнит? — нарушила неловкое молчание Пышка.

— А должна? — удивилась я. — Откуда бы? И прекратите называть меня хозяйкой!

— Ну как же? — растерялась она. — Вы ведь из рода Бергенов? Это их дом, вы их дочь, значит, хозяйка.

— Мало ли на свете Бергенов? — резонно заметила я.

— В этом мире только ваша семья, — категорично заявил Пряжик.

— Ах, в этом! Тогда тем более! Я-то жила совсем в другом, — развела я руками.

А потому не имею отношения к хозяевам странного особняка с некогда богатой обстановкой и говорящими оладьями. Ладно, чибриками, но не суть.

— Вот я бестолочь! — Пышка экспрессивно хлопнула себя ладошкой чуть ниже банта. — Вы же пропали из дома прямо в младенчестве!

— Пропала?! Наверное, я была настолько не нужна роду Бергенов, что они не мелочились! Оставили бесполезного ребёнка в детдоме, да ещё и в чужом мире, — пробурчала я, с горечью вспоминая безрадостное детство в приюте.

Я попала туда в возрасте четырёх лет, и практически не помнила свою жизнь до него, как и не знала обстоятельств, которые привели меня в детский дом.

— Нет-нет! Вы что-то путаете! Ваши родители очень любили вас! — побледнел колобок, становясь похожим на непропечённый кусок теста.

— Так любили, что забыли, — я недоверчиво поджала губы.

— Вовсе они не забыли, они… — от напряжения в крутом боку Пряженца возникла дырочка и из неё полезло малиновое варенье.

Пфф! Полный сюр, в котором для полного счастья не хватало только раненой выпечки! Эй, тут кто-нибудь знает, как перевязывать колобков?

— Руку! Быстрее приложите руку! — завизжала Пышка.

— Зачем? — удивилась я, но послушно последовала совету, больше похожему на приказ.

Обалдеть! Кому рассказать — не поверят! Мне приказала оладья!

Впрочем, я не успела ни порефлексировать, ни как следует удивиться, потому что дальше случилось совсем невероятное. Моя рука стремительно нагрелась, я ойкнула, отдёрнула её и с изумлением уставилась на зарумянившийся колобковый бок без малейших следов разрыва.

Между тем, в комнате вкусно запахло сдобой.

— Вот она, родовая магия Бергенов! — с благоговением пропыхтела оладушка.

— Но — как?! — я недоверчиво разглядывала свои руки, кстати, уже вполне обычной температуры.

— Очень просто! Хозяй… ой! — Пряженец сконфуженно зажал рот рукой. — Элина, вы — как и ваши родители — огненный маг.

Вот дела! Кстати, как вам хлебо-булочные изделия в качестве домовиков?))