Девушка дёрнула рукой, пытаясь ослабить его хватку, но мужчина и не думал её отпускать.

- Девочка сказала, что ей шесть лет! – продолжил допекать словами Арсений, - ещё сказала, что сестра у неё имеется. Сколько у тебя детей, Кира?

- Моя личная жизнь не касается пациентов, Арсений Маркович. Поэтому отпустите мою руку. Меня ждут другие больные.

- Кира, сколько лет Полине? – слегка дёрнул девушку на себя, отчего её грудь прижалась к его, будоража обоих.

- Зачем вам знать возраст моей дочки? – Кира едва дышала. Арсений так близко. Думала, что больше никогда не будет стоять вот так… рядом с ним. Что же за злой рок столкнул её сегодня с этим мужиком?

- Хватит мне выкать. Или тебе нравится эта игра, Кира?

- Я с вами не играю в игры. Всего лишь сделала вам перевязку. А теперь вернитесь в палату. Все вопросы зададите вашему лечащему врачу.

Арсений впился взглядом голубые глаза Киры. Его раздражала холодность девушки и полное её нежелание с ним разговаривать.

Перед глазами встал образ сводного брата Киры: блондина с голубыми глазами. А дочка Киры ведь тоже светловолосая и сероглазая.

- Ты родила дочку от своего сводного брата, Кира? – поджал губы, чувствуя, как давно забытое чувство ревности начинает подниматься откуда-то из самой глубины, вызывая бурю, которую он просто обязан сдержать.

Эта женщина больше не его. Она не просто изменяла ему с Юрием, но и родила дочку. От Юрия.

- А вторую дочь ты от кого родила? Тоже от сводного или у тебя появился кто-то третий?

Кира ни слова не ответила.

Что сказать? Как? И зачем.

Все слова уже сказаны.

Шесть лет назад Арсений Волков высказался предельно ясно.

Девушка отвела в сторону взгляд, борясь с воспоминаниями, которые беспощадно врывались в память, причиняя жгучую боль.

Кира познакомилась с Арсением за несколько месяцев до своего девятнадцатилетия. Мужчина был старше её на десять лет. Такой взрослый, элегантный, с чувством юмора, состоявшийся в жизни и успешный, хваткий и невероятно привлекательный.

Ей было плевать на его богатство и статус. Арсений понравился ей как мужчина. И она точно знала, что привлекла его именно как женщина: красивая и желанная.

Кира не могла сказать, что влюбилась с первого взгляда, но, вне всякого сомнения, была очарована им. А вот он утверждал, что полюбил её сразу же, как увидел.

Знакомство у них выдалось экстремальным. Арсений едва ли не сбил её машиной, когда резко отъехал с парковки одного из крупных супермаркетов. Тогда пострадал лишь пакет с покупками, который Кира уронила прямо под колёса.

Арсений извинился, посмотрел на ту, которая помешала ему на пути, а дальше и забыл, куда собирался. Помог девушке купить новые продукты, подвёз домой, а после пригласил на одно свидание, а затем и на второе. Кира и со счёта сбилась, сколько встреч у них было потом.

Душа щебетала от счастья.

Кира был так счастлива.

А после мужчина взял и разбил эту её душу.

Зачем?

Оба виноваты.

Годы прошли, Кира почти каждый день вспоминала отца своих девочек и не могла простить себе собственной ошибки.

Если бы только она послушала Арсения, то, возможно, ей не пришлось бы пройти через весь тот ад, который, как она сейчас думала, сама же себе и уготовила.

Уготовила по неопытности и юношеской доверчивости.

А Арсений выбрал путь наименьшего сопротивления.

Больно вспоминать прошлое и всё, что было.

Оборачиваясь назад, Кира осознавала две свои самые большие ошибки.

Первая – когда познакомила Арсения с мачехой и сводным братом.

И вторая – когда не послушалась Арсения, не вняла его просьбе оборвать всяческие контакты со сводным и не переехала жить на съёмную квартиру, которую Арсений предложил ей оплачивать.

Кира не хотела чувствовать себя в такой зависимости от мужчины. Ещё и тогда, когда мачеха её подначивала:

- Ты ему только даёшь, но ничего не берёшь взамен. Да у этого пижона таких как ты миллион и вагон. Хоть бы поимела с него максимум прибыли, пока он ещё тобой интересуется.

Кире предложение мачехи казалось дикостью. Она и не думала ничего просить у Арсения.

Ей был нужен только мужчина.

Лишь он один.

Его руки и глаза. Его губы и объятия.

Его нежность, поцелуи, ласка и любовь.

Его срывающееся дыхание и полные страсти слова, когда он так искренне её любил, едва ли не до полного изнеможения.

Годы прошли, а в голове до сих пор звучат его слова, которые он любил повторять именно в такие моменты, когда лежал на ней сверху и прижимался губами к щеке, переводя дыхание после страстной бури экстаза.

- Я так сильно люблю тебя, Кира. Со мной такое впервые.

- И я люблю тебя, Арс. Так сильно, - отвечала голосом, срывающимся от переполняющих эмоций, в котором звенели слёзы от счастья.

А сейчас в груди выжженная пустыня, пепелище и мрак. Там нет никаких чувств. Пусто.

Ничего нет, кроме любви к дочерям.

Они её свет и только благодаря им Кира шла и идёт вперёд, стремится и добивается.

- Кира! – снова его голос вырвал девушку из болезненных воспоминаний, - ты так и не ответишь мне?

Кира застыла на месте. Ноги словно в пол вросли. Даже пошевелиться не могла.

Его голос, прикосновение и слова едва ли заживо вены не вскрывали, заставляли сердце задыхаться от боли.

Почему всё так произошло?

Они ведь были счастливы.

Кто из них и где допустил главную ошибку?

Она… наверное...

Но он ведь был старше и опытней. Мог бы разобраться…

Неважно уже это всё. Былого не вернуть.

А в настоящем Арсению Волкову нет места ни в её жизни, ни в жизни его дочерей, наследниц, о которых он не знает и не узнает.

Жили без него эти годы и дальше проживут. Тем более, когда он даже мысли не допускает, что дочки могут быть его. Пусть думает, что они от Юры или от Пети, Дани, Сани, да плевать, кого и что он там ещё нафантазируют в своей буйной головушке слегка прибабахнутой после ДТП.

- Не о чем нам с вами разговаривать, Арсений Маркович. Что было, то было. Было и прошло. У каждого из нас теперь своя жизнь, - выдавила из себя ответ.

- Своя? – хмыкнул в ответ, но при этом с такой силой сжал зубы, что Кира услышала скрип. Как они у него вообще не раскрошились.

Злится? Почему?

Арсений чаще задышал, едва сдерживаясь, чтобы не высказать ей, какая у него «своя» жизнь. Всё есть. Абсолютно. Но самого главного нет, не было и, кажется, уже и не будет. А вот она, как он успел заметить, свила семейное