Черная вода. Resort & Spa

Что бы леди Робейн ни говорила, мне вокзал нравится. Такой старинный, ухоженный, нарядный, прямо кукольный, уютный, несмотря на суету вокруг. А еще наконец удается увидеть людей самых разных сословий, от таких же как мы богачей – пассажиров первого класса, до босоногих оборванных мальчишек. Эти шмыгают в толпе как стая воробышков. Клянчат мелочь, стреляют папироски, предлагают почистить ботинки, не удивлюсь, если и подворовывают втихаря.

– Перестаньте глазеть по сторонам, лучше следите за карманами, – подтверждает мои опасения Макс.

Его явно забавляет моя восторженность и удивление всему, что только вижу. Интересно, как часто ему приходится привечать гостей из других миров? Вряд ли стал бы с каждым лично возиться, я ведь одаренная.

– А вы поставьте на них магическую защиту, – фыркаю я. – Да и что у меня красть? Пудреницу? Носовой платок с вензелем вашей семьи? Я местных денег в руках-то ни разу не держала.

– Ваша пудреница серебряная, между прочим, – укоряет он. Надо же, какой наблюдательный! – А насчет денег... Зачем они вам? Даже когда решите пройтись по магазинам в одиночку, просто велите присылать мне счета. Но если желаете...

Достает из кармана бумажник, из которого выглядывает солидная пачка купюр. Пробегавший мимо беспризорник спотыкается, засмотревшись, но поднимает глаза на Макса и удирает быстрее прежнего. Странно. Неужели понял, что тот маг и может подпалить воришку фаерболом? Вроде на лбу не написано, а вид у Макса вполне мирный.

– Сколько вам нужно? – спрашивает он с улыбкой.

– Ой, дайте мне какую-нибудь денежку! – восклицаю в ответ и поясняю: – Просто посмотреть, какие они тут у вас.

Такие же как и везде в общем-то – из плотной мягкой бумаги, с портретом бородача в короне, надписью «50» округлыми толстыми цифрами. Вряд ли это крупная сумма – бедно одетая женщина, стоящая чуть поодаль, мазнула по банкноте равнодушным взглядом и отвернулась. Но все же посмотрела – магия денег во всех мирах одинакова, завораживает не хуже местных гипнотизеров.

– Если не возражаете, пойдемте лучше в купе. До отправления недолго осталось, как раз успеем выпить чаю, – предлагает Макс и берет меня под руку.

Я не возражаю: снаружи поезд выглядит чудесным, прямо как музейный экспонат. Не терпится увидеть, что внутри.

– Ничего себе!

Не знаю, как остальные вагоны, но наш обустроен дорого-богато, наверное, чтобы пассажиры сразу видели, почему за билеты переплачивают. Панели лакированного темного дерева, на окнах – плотные шторки, подвязанные золотыми шнурами с кистями, на полу – ковровая дорожка. В просторном купе диваны обтянуты темно-красным бархатом, зеркало на двери в золоченой раме с завитушками, столик украшен узорами из перламутра.

– Мы здесь будем вдвоем?

– Увы – двух свободных купе не оказалось, – произносит Макс извиняющимся тоном. – Я хотел перенести отъезд, но...

– Наоборот, я рада, что больше никого не будет, – успокаиваю я его и распахиваю штору пошире. – Не то что бы я особо стеснялась, но все же так спокойнее. Ой, соседний паровоз отъезжает!

Басовито гудит и выпускает столб черного дыма из трубы. За окном виден машинист в фуражке, из-под которой разлетаются лохматые бакенбарды. Макс моего восторга не понимает.

– Вы всякий раз так искренне удивляетесь транспортным средствам, – усмехается он. – Неужели в вашем мире ничего этого нет?

– Все у нас есть. Кроме туринусов, конечно. Вместо них мы на самолетах летаем, это удобней и гораздо быстрее.

Самолеты его заинтересовали: здесь до такого инженерная мысль еще не дошла. Пытаюсь объяснить, но это оказывается непросто. Даже хватаюсь за бумагу и карандаш, а Макс с любопытством наблюдает. Жаль, что художник я посредственный.

– Эмм... Это что? – спрашивает, глядя на рисунок, напоминающее распятый огурец со свернутым на сторону хвостом и оспинами вдоль бока.

– Ну, вот это крылья, здесь кабина, где пилоты сидят, а это, – тычу карандашом в оспины, – окошки. За ними пассажирские кресла.

– Очень мило, – спохватывается вежливый Макс, и я запоздало понимаю, что он ожидал, будто на скорую руку чертеж нарисую. Заодно объясню принцип работы двигателя.

– Я ж не авиаконструктор, – бурчу обиженно. – Просто поверьте на слово: оно летает.

– Разумеется, я вам верю. Любите летать? – спрашивает он и смотрит загадочно. Осторожно киваю. – Тогда у меня есть для вас сюрприз.

– Неужели дирижабль?

А что, к ретро паровозу очень подошло бы. Но Макс лишь отрицательно качает головой, хитро щурится, и я решаю не расспрашивать – пусть устроит сюрприз, раз так хочет. Надеюсь, если удивлюсь до обморока и сердечного приступа, он меня откачает. Маг он или кто!

Мы говорим о поездах, самолетах и пароходах – последние в их мире конечно же есть, правда, до моря ехать далеко, но Макс обещает свозить туда, если пожелаю. О путешествиях, автомобилях и перемещениях сквозь порталы. Тем временем наш паровоз шумно вздыхает и трогается с места. Сперва медленно, но понемногу набирает ход и наконец покидает вокзал, дав гудок на прощание.

Мимо проплывает станция с названием города, фигурки провожающих – некоторые машут нам вслед, перрон, вереница грузовых вагонов без окон. Стены домов, обшарпанные, старые, покрытые ковром плюща и винограда. Здания фабрик с дымящимися трубами. Совсем бедные лачуги, видимо, заводские бараки. И вот мы проезжаем задворки города и вырываемся на волю. Поезд словно радуется, бежит быстрее, а я смотрю на зелень полей, сады с аккуратными рядами деревьев, уходящие к горизонту виноградники и горы вдалеке.

Макс в это время опять что-то пишет, заполняя аккуратные столбцы на расчерченной надвое странице. Красота пейзажа его совершенно не интересует, дела важнее. Незаметно прикусываю губу. Прав был он, когда говорил, что в Хельгиштейне скучно будет, и дело вовсе не в самом санатории.

Утром наш поезд пробирается через горы. То ныряет в тоннель, то крадется вдоль крутого скалистого обрыва, то пересекает ажурный мост, далеко внизу под которым петляет прозрачная быстрая речка. Вокруг скалы, луга и леса – деревья высоченные, стройные, тянутся к яркому синему небу хвойными лапами. Вид невероятно красивый, и я смотрю в окно, не отрываясь, даже про Макса почти забываю. И когда внезапно раздается его голос, вздрагиваю, задумавшись.

– Смотрите, золотой марал, – говорит он и показывает в окно. – Вон, прямо на вершине горы, видите?

Обернувшись, замечаю вдалеке силуэт животного вроде крупного оленя. Ветвистые рога такие огромные, что удивительно, как только они не перевешивают и олень не падает мордой вперед.

– Красивый, – бормочу, провожая его взглядом.

– Считайте быстрее ответвления на рогах, – велит Макс, и объясняет, выдержав паузу: – Есть поверье, что встреча с сорокорогим маралом – к скорому богатству.

– Да ну вас! – отмахиваюсь с досадой и отворачиваюсь. Я ведь и правда считать начала, не подумав, что он шутит.

– Ну-ну, не хмурьтесь. Почти приехали, обогнем вон тот утес, а там и до станции рукой подать.

Оказалось, что железнодорожная ветка проходит не через Хельгиштейн, а чуть поодаль. Здесь даже вокзала нет, просто станция с крошечным залом ожидания, закрытым сейчас буфетом и будкой билетной кассы. Мы здесь не задерживаемся, нас уже встречают.

Молодой слуга, одетый по-деревенски, в брезентовые штаны на лямках, сапоги и рубаху в клетку с рукавами, закатанными до локтей, приветствует нас поклоном и провожает к экипажу. Приносит багаж, загружает его, поигрывая мышцами, мощными как у культуриста. Небольшая коренастая лошадка смирно ожидает, пока мы усядемся. Она мало чем отличается от своих собратьев в моем мире. Разве что чуть более густой и длинной шерстью да маленьким острым рогом во лбу.

И чего Макс удивлялся, что я так местным транспортом интересуюсь? На птеродактилях они летают, единорогов в телегу запрягают, боюсь представить, каково остальным магическим тварям приходится. Тут явно не забалуешь...