По линии взлёта

POV Биго

Я сжимаю несчастный лист бумаги так сильно, что побелели костяшки. Эта грёбаная неделя не могла стать еще хуже.

Так я думал, пока не пришёл сюда.

Почему режиссёры так помешаны на откровенных сценах? Черт, неужели публика хочет увидеть меня полуголым в душе? Какая на хрен разница, насколько эротично это будет выглядеть на экране? Мы не долбанные порно звёзды. Почему нельзя придумать что-нибудь действительно стоящее вместо того, чтобы снимать нас голышом в объятиях друг друга?

Ненароком выглядываю из-за бумажного укрытия, чтобы увидеть реакцию Лоры. До сих пор не узнал, почему продюсер называет её Вили. Мог бы спросить, но такая заинтересованность может вызвать волну подозрений: мне не нужны лишние проблемы. Хватит и того, что приходится проявлять чудеса самообладания каждый раз, когда она находится рядом.

Вопросительный взгляд, которые я ловил первые пару дней после момента слабости в кабинке звукозаписи, постепенно сошёл на нет. Она либо поняла, что я не собираюсь это обсуждать, либо приняла, что повторения не будет. По крайней мере, пока я контролирую себя. Но грань очень тонкая: одно невольное движение способно разорвать едва различимую плёнку.

И, возможно, этим движением станет сегодняшние съемки. Я догадывался, что клип будет именно таким, но все же в груди теплилась малюсенькая надежда, что режиссер выберет что-то оригинальное, а не пойдёт по проторенной дорожке. Не повезло.

Я щурюсь, поглядывая на девушку напротив. Её лицо белее, чем бумажный лист, который трясется в её руках. Её карие глаза потемнели, приобретая оттенок эспрессо. Они скользят по листу вниз и обратно, словно хотят стереть написанное. Если приглядеться, то можно прочесть её мысли. Они хаотичны, ведь девчонка напугана.

По задумке нашего многоуважаемого режиссера Сергея, ей придётся сниматься почти обнажённой. Трусики от купальника и телесные вставки на грудь не в счёт.

Лора издаёт тихий стон отчаяния, закрывает глаза, откидываясь на спинку стула. Она прислоняет листок к лицу, стараясь прикрыть разочарование. И это можно понять.

Первый клип в её жизни, и вместо интересной работы она получает картину со своим полуголым участием. Явно не мечта всей жизни. Неделю я не сводил с неё глаз, наблюдая украдкой, и не заметил ни одного признака желания раздеться по первому щелчку.

- Ну, что, готовы начать? – Сергей хлопает в ладоши, Лора дёргается. Она поднимает на него влажные испуганные глаза.

- Да! – радостно отвечает съёмочная группа, но не главные персонажи.

Честно признаться, я тоже труханул. Стоит только представить, какое испытание меня ждёт. Лора Ви в моих руках. Почти обнажённая. Я смогу касаться её… нет, не так… я должен буду касаться её, при этом не потеряв свой разум. То ещё испытание на прочность: не думаю, что я его пройду. Не тогда, когда каждая клеточка моего тела желает схватить, утащить и наслаждаться ночами напролёт.

- Нам придётся поторопиться, - нетерпеливо продолжает мужчина в кепке и с густой бородкой. – У нас есть всего один день на съемку в этом павильоне, поэтому времени в обрез.

Лора закусывает губу, встаёт, бросает на меня странный взгляд, прежде чем скрыться в гримёрной. Можно подумать, меня радует происходящее. Но попытаться хоть что-то изменить в моих силах.

- Сергей! – окликаю я режиссёра. – Давай поговорим!

POV Вили

Поджилки трясутся, словно у меня больные коленки. Я упираюсь ладонями в стол, поднимаю голову, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Сейчас на мне свитшот и джинсы, но уже через пару минут не останется ничего.

Кошусь на маленькие полоски ткани – трусики купальника бикини (спасибо хоть, что не стринги) и гелевые чашечки телесного цвета (много ли они скроют?).   

Я знала, что этот день настанет рано или поздно, ведь я не настолько наивная. Это шоу бизнес, и здесь нет места стеснительности. Если не сделаешь ты, охотно сделает кто-то вместо тебя. И тогда ты станешь лишним.

Пару лет назад я бы посчитала такой сценарий отвратительным и унижающим. Но тогда и я была другой. Мама ещё была жива, а Никита говорил, что любит меня и позаботиться обо мне. Планка моральных ценностей возвышалась над моей головой, заставляя меня тянуться к ней. Пока неконтролируемая стихия не сбила меня с ног. Теперь у меня нет шанса дотянуться до идеала, да мне и не хочется. Реальность моей жизни такова: стоит смириться.

Всё же сложно ответить на вопрос, что пугает меня больше: то, что придётся почти раздеться перед камерой, или то, что сексуальная сцена будет с Гаем.

Я пересмотрела тысячи клипов, и в одном из пяти точно присутствует сцена близости полуобнажённых тел. Думаю, что я переживала бы настолько сильно, если бы моим партнёром был любой другой парень, но Гай…

С ним это будет уже не просто съемка. Сердце гулко стучит: для меня это что-то значит. Я ведь ещё толком не отошла от поцелуя.

Гневно клацаю зубами, смахиваю трусы и вставки от лифчика со стола, потянув следом несколько пузырёчков, расположившихся поблизости. Чёрт подери, нельзя же быть такой мечтательной идиоткой! Не знаю, зачем он это сделал в тот день, но уже двинулся дальше. В то время как я продолжаю тщательно обмусоливать, вспоминая каждую деталь.

Зарываюсь пальцами в волосы, сразу путаюсь в завитках. Получится ли у меня выйти невредимой сегодня? Смогу ли я обезопасить своё сердце?

Стук в дверь прервал панику, грозящую сбить меня с ног. Дверь приоткрылась и показалась голова Ульяны, ассистентки Гая.

- Можно? – спрашивает она и заходит, не дожидаясь моего ответа. – Гай уже на съемочной площадке. Он попросил меня зайти к тебе.

Я не сдвинулась с места, продолжая сверлить взглядом ущербный лифчик и трусы, надеясь, что они испугаются и исчезнут. Пока не получается, но я упорно продолжаю пытаться.

- Ого, - присвистнула Уля, увидев последствия минутного гневного порыва.

Я попятилась назад, уперлась в диван, плюхнулась на него, уперев локти в колени. Обхватываю лоб ледяными руками, чувствуя, как голова тяжелеет. 

- Тебя это беспокоит? – Уля указывает на валяющиеся крошечные тряпки.

И да, и нет. Здесь не хватает еще одного предмета – большого мужского тела.

- Давай, - вздыхаю я со стоном, - скажи мне, что это часть моей работы. Скажи, что я должна раздеваться быстрее, чем этого захочет режиссёр.

- Кхе-кхе, - девушка прочистила горло, опускаясь на диван возле меня, - с чего бы мне это говорить?

Поворачиваю голову, чтобы наградить её удивленным взглядом.

- Разве Гай не за этим тебя отправил?

- Нет. – Ульяна подтверждает свои слова вздёрнутыми бровями. – Он просто сказал, чтобы я сходила и посмотрела, готова ли ты. Ну и, ты готова?

Я не отвечаю на её вопрос, решив, что он риторический. Уля и так может видеть, в каком я состоянии. Зуб на зуб не попадает, а глаза то и дело возвращаются к куче на полу.

- Я давно должна была себя к этому подготовить, - выдыхаю, принимая неизбежное. – Это, вроде как, часть моей работы, так ведь?

- Откуда мне знать? – Она удивленно приподнимает уголок губы.

- Разве ты не видела, как работают другие?

- Только Биго. – Недоверчиво сдвигаю брови. Уля усмехается. – Это моя первая работа. – Она закусывает нижнюю губу, пожевывает её перед тем, как продолжить: - Не думала, что когда-нибудь окажусь в развлекательной сфере.

- А где ты должна была быть? – Отвлекаюсь от паники, заинтересовавшись.

Девушка задумчиво разглядывает гримёрную, словно прикидывает, стоит ли рассказывать мне.

- Моя семья… м-м-м… - Она ударяется спиной о мягкую спинку диванчика. – Скажем так… э-э-э… не среднестатистическая.

Морщусь, не понимая, что Уля хочет сказать. Не среднестатистическая?

- В хорошем смысле? – осторожно интересуюсь, боясь, услышать отрицательный ответ.

Ульяна хмыкает, затем смеётся, хотя нет никакого повода для веселья.

- Тирания может быть разной. – Она цокает, словно что-то застряло между зубами. – Жёсткий порядок, правила, вера в привилегии… Знаешь, - её голос едва заметно изменился, словно добавилась крупинка волнения, - иногда это бывает страшнее, чем  прямое насилие. – Она ловит мой испуганный взгляд. – Нет, нет! Меня никто не насиловал, не бил и не унижал! Наоборот, меня воспитывали, постоянно повторяя, что я выше многих… почти всех. – Она подняла руку вверх, затем продекламировала: - Да здравствует господство!