Советница короля, или Вредные советы заразительны

Феликс с профессиональным прищуром обошёл Лиду по кругу и выдал:

— Моя безупречная муза должна быть изображена на террасе в окружении цветов на фоне заходящего солнца.

— Ты уверен? — усмехнулась она. — Не лучше ли нарисовать королевского советника в рабочем кабинете, окружённого стопками книг?

— Уверен, — обиженно скривил губы Феликс. — Мои гениальные работы, потому и гениальны, что я вижу, кого как и на фоне чего изображать. Это было бы надругательством над моим чувством прекрасного поместить изумительное творение природы, коим является моя собеседница, рядом с чем-то менее совершенным.

Голубые глаза воззрились на Лиду с пламенным укором. Спорить с Феликсом она не собиралась. Во-первых, по большому счёту ей было всё равно, каким выйдет портрет, а во-вторых, она по опыту знала, что спорить с творческими личностями себе дороже. У Лиды был богатый опыт общения с арт-дизайнером Валентином, с которым проработала бок о бок без малого два года. Он не воспринимал ни один разумный аргумент и всегда стоял на своём, прикрываясь фразой: “Я художник, я так вижу”.

Для Лиды главным было увести Феликса из комнаты куда-нибудь подальше (неважно будет это рабочий кабинет или терраса), чтобы дать возможность малышу Лео выбраться на свободу незамеченным.

Идти оказалось совсем недалеко. Одна из дверей спальни как раз и вела на террасу. Это ж надо, как тут советники барствуют! В их распоряжении и несколько комнат, и банный комплекс, и совершенно очаровательная полуоткрытая зелёная зона, размером с небольшой сад.

Показалось странным, что предыдущий советник держал своего питомца не в этом раю. Папоротник чудесно бы вписался в благоухающий оазис террасы, где нашли свой уголок множество самых разных растений, которые на первый взгляд были не менее экзотичны.

Аромат цветов был просто упоительным. А многоголосье птичьего щебетания создавало романтичный фон. Тут бы восторженных юных принцесс рисовать, а не советниц.

Феликс усадил Лиду на софу, коих на террасе было несколько, а сам достал из своего портфеля мольберт и расположился напротив.

Ещё ни разу ей не приходилось позировать для художника. Наверное, придётся сидеть неподвижно какое-то время. Впрочем, Лиду это устраивало. Как раз будет возможность подумать, как действовать дальше. А то пока она плывёт по течению, влекомая событиями, и не сопротивляется. Но что ей делать? Устроить скандал, что, мол, не желаю быть никаким советником, и потребовать, чтобы её вернули туда, откуда взяли? Вряд ли подобные боевые действия помогут, да и зачем они нужны, если всего можно добиться простой хитростью. Её считают советницей короля, и её советы обязательны к исполнению? Вот и прекрасно! Она посоветует магистру провести обратный ритуал, который вернёт её домой.

Лиде всего-то нужно продержаться здесь до утра. Утром должно состояться некое действо посвящения в советники. Артачиться она не будет — пусть посвящают. А как только Лида официально вступит в должность, тут же и провернёт свою задумку.

Довольная, что всего за пару минут придумала гениальный план действий, она сосредоточила всё своё внимание на Феликсе. Тот полностью ушёл в творческий процесс: то замирал на пару минут, впившись в неё взглядом, то вдохновенно работал кистью, приговаривая:

— Я неимоверно вдохновлён чистейшим изумрудом твоих глаз, моя муза… А что за прелесть твои нежно-пшеничные локоны, в которых запуталось заходящее солнце…

Пожалуй, Лида немного покривила душой насчёт того, что ей безразлично, каким выйдет портрет. Сейчас она испытала маленькую радость от мысли, что её волосы уже успели высохнуть после вынужденных водных процедур. А шевелюра Лиды, в случае если была высушена естественным образом, без фена, обладала удивительным свойством сама собой укладываться слегка небрежным гармонично-лиричным образом, который ей очень шёл.

Как только солнце окончательно скатилось за горизонт и на террасу опустился сумрак, сами собой зажглись фонари, не дав темноте вступить в полные права. Сказать по правде, Лида фонарям не очень-то обрадовалась, потому что питала надежду, что с наступлением ночи Феликс закончит работу. Позирование оказалось делом довольно скучным. Но раз уж процесс пока продолжался, она решила воспользоваться моментом и выведать что-нибудь полезное.

— Феликс, давно ты служишь королевским художником?

— Давно. Уже восемь лет. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, — он горделиво вздёрнул подбородок.

Есть чем гордиться, если ему доверили такую ответственную должность в столь юном возрасте. А сейчас ему, выходит, двадцать четыре. На год младше Лиды, как она примерно и думала.

— Портрет предыдущего советника для ритуала посвящения, наверное, тоже рисовал ты?

— Конечно, моя муза. Кому ещё могла бы быть поручена столь важная работа, как не главному королевскому художнику? Я изобразил Софоклоса в королевской библиотеке на фоне древних каменных часов.

Интересно, почему для предыдущего советника Феликс решил выбрать именно такой антураж? Наверное, внешне Софоклос гораздо больше соответствовал своей должности, чем Лида. Её воображение нарисовано солидного пятидесятилетнего мужчину, с мудрым широким лбом и аккуратной бородкой с проседью.

— Но что же случилось с этим достойнейшим из мужей?

— Полгода назад он бесследно пропал.

Эту версию Лида уже слышала.

— Совсем-совсем бесследно?

— Поговаривают… — лицо Феликса сделалось таинственным, — не обошлось без… — он многозначительно подмигнул и сделал весьма неопределённый волнообразный жест рукой.

Лида, что, должна догадаться обо всём по его мимике?

— Без чего не обошлось? — переспросила она.

— Это только слухи, но я склонен им верить. Софоклос был весьма хорош собой, несмотря на свой солидный возраст, — снова заговорил загадками Феликс.

— И…?

— Я не могу повторять сплетни, что гуляют по замку, — голубые глаза сделались честными-честными, как у человека, который ни за что в жизни не будет судачить зазря, и всё же он не удержался, чтобы не дать собеседнице ещё одну подсказку. Лукаво улыбнувшись, Феликс почти шёпотом произнёс: — Если кто-то и может заставить мужчину разрушить свою карьеру, то это…

Он снова недоговорил, но на этот раз Лида догадалась:

— …то это женщина.

Шерше ля фам. Классика жанра. Запретная любовь. Лида не сомневалась, что Феликс больше не скажет ни слова, но её фантазия подкинула ей сюжет, достойный душещипательной голливудской мелодрамы: советник воспламеняется страстью к некой красавице, уводит её из-под носа высокопоставленного жениха (возможно, самого короля) и сбегает с ней в неизвестном направлении. Конечно, большой вопрос, так ли было дело, но эта версия ей нравилась гораздо больше, чем её предыдущая догадка, согласно которой советника упекли в тюрьму за вредный совет.

Феликс вдохновенно продолжал работу, а Лида раздумывала, что бы ещё у него выведать, когда услышала за спиной шаги.

— Доброй ночи, ваше величество, — склонив голову, поприветствовал вошедшего художник.

И кого же Лида сейчас увидит? Того самого любителя принимать ванны, который гонялся за ней в чём мать родила по зале для омовений? Ведь именно он здесь и является королём, если верить магистру Алоизу.

Высокий мощный мужчина в синих одеждах подошёл к Феликсу и взглянул на полотно. Да, это он.

— Ты уверен, что нового советника нужно было изобразить вот так? — с лёгким удивлением и некоторой ехидцей в голосе полюбопытствовал король, переводя взгляд с полотна на Лиду и обратно.

— Уверен, — невозмутимо ответил Феликс, безупречным движением заправив за ухо прядку волос.

Лида и до этого питала к нему симпатию, а теперь он ещё больше вырос в её глазах, продемонстрировав, что в замке есть как минимум один человек, который не боится гнуть перед королём свою линию.