Их любимая беглянка

Тихий монотонный писк врезается в сознание и будит меня. Морщусь, мычу, желая избавиться от назойливого звука. Голова ужасно тяжелая, надвое раскалывается и в ушах шумит. Тело ощущается не своим, безвольным и холодным. Во рту очень сухо и хочется пить. Потрескавшиеся губы от каждого движения кровоточат и ноют.

Кажется, с моего пробуждения писк усилился. И раздражает сильнее. Со второй попытки разлепив веки, таращусь на пластиковый потолок не своей комнаты. И тихо всхлипываю. Конечно, я всё помню. И, положа руку на сердце, безумно счастлива, что выжила. Только у моей жизни есть оборотная сторона. Братья Арджент. Они уже показали всё своё отношение к собственным детям. И я не дам им добраться до них.

С усилием переворачиваюсь на бок и смотрю на пищащий аппарат, который отслеживает моё состояние. К вене прикреплена бабочка с капельницей. Удивительно, что они меня в больницу привезли. И странно, что я вообще жива. Астарт ведь больше половины крови высосал. По собственному состоянию ощущаю, я никак не должна была выжить.

Вчера, как только Арт вышел из комнаты, я вытащила запасной телефон и позвонила Нариен. Мы знали, что этот день настанет. Только не ожидали его так скоро. Но Нари быстро сориентировалась и увезла в тайну квартиру, магически защищённую и оформленную на третье лицо. А потом они вылетят в другую страну. Желательно даже континент сменят. Для этого нужно, конечно, время, но у молодой ведьмы хватит сил укрыть себя и моих уникальных полукровок. Между детьми и их отцами не было никакой привязки, они не участвовали в развитии малышей как в утробе, так и после рождения. А значит, найти их не смогут. Я, конечно, обещала им обязательно выйти на связь, когда опасность минует. Но знала, что Высшие не отпустят меня. Астарт доходчиво показал новое положение дел. И я прекрасно понимала, что будь на его месте Дарио, я бы не выжила.

Мне больно вспоминать вчерашний вечер, и эта боль не физическая. Мне больно от отношения братьев Арджент к собственным детям. Особенно Астарт постарался. Раз за разом кроша моё сердце на части. А ведь Ари так сильно похожа на него. Такая же фарфоровая кожа, светлые кудряшки и аметистовые глаза. А уж если она улыбнётся своей белоснежной улыбкой с маленькими клычками. В неё не влюбиться просто нереально.

От тихо открывшейся двери вздрагиваю и медленно оборачиваюсь. В проёме стоит медсестра с картой, за ней врач и хмурый Дарио. Сморгнув слёзы, прячу нос в подушке. Троица о чём-то тихо переговариваются и подходят к моей койке. Медсестра меняет капельницы, а врач снимает показания с пищащего аппарата.

— Несмотря на обильную потерю крови и полученные повреждения, ваша жена быстро идёт на поправку, — увещевает доктор, от этого заявления я и «просыпаюсь». Изумлённо таращусь на двух медработников. Дарио стоит за спиной, с другой стороны койки, но я отчётливо слышу его ироничный хмык.

— Здравствуйте, сеньора, — улыбается медсестра, заметив пробуждение. — Как вы себя чувствуете? Что-нибудь хотите?

— Пить, — бурчу, пока ко мне склоняется врач.

Мужчина просит лечь на спину, ему нужно проверить рану и, если есть инфекция, назначить дополнительные антибиотики и обработку. Перевернувшись на спину, волей-неволей я утыкаюсь взглядом в бледное и хмурое лицо брюнета.

Дарио смотрит не мигая, я никогда не умела читать по его глазам эмоции. С Астартом было легче. Я просто знала, что он сейчас испытывает: злиться ли или доволен. А Дарио всегда был закрытой книгой. Но сейчас мне чудится в его глазах боль. Тоска. И голод. Как же без него. В отличие от брата, он не успел «поесть» моей кровушки.

Брюнет поднимает руку, и прохладная ладонь опускается на лоб. Слегка остужая раскалывающуюся головную боль. Пальцы ласково перебирают волосы, я знаю, это обманчивое состояние. Игра на публику. Усыпление бдительности. Но неосознанно тянусь за этой лаской. Глаза прикрываю и расслабляюсь.

— Удивительно просто! — восклицает врач, пугая немного. Вздрогнув, распахиваю веки, а Дарио тихо рыкает, злится? Хирург слегка бледнеет и торопится объясниться: — Обычно такие повреждения затягиваются не сразу. Но регенерация вашей жены уникальный случай.

Заглядываю на рану, точнее на небольшой шрам, и глаза закатываю. Это не моя регенерация, а вампирская кровь. Дарио тем временем отводит в сторону медперсонал и что-то им там выговаривает. Те кивают и удаляются из палаты.

Сглотнув, поправляю ночнушку и натягиваю до самого подбородка тонкое одеяльце. Брюнет же наполняет стакан водой. Подходит ко мне, поднимает верхнюю часть койки и вручает тару.

— Спасибо, — сиплю, жадно глотая воду. Услужливый мозг подкидывает воспоминания из прошлого. Как я так же помогала напиться отравленному Дарио. И сердце сжимается от тоски по тем временам. Это очень глупо — скучать по прошлому заточению. — Лучше бы ты дал мне умереть… Я ведь вас предала. А предатели долго не живут. Ты сам говорил, если я сбегу, Астарт меня на части разорвёт.

— Ты бы не умерла, — безэмоционально тянет Дарио, забирая пустой стакан, и опять ладонь на лоб кладёт. Волосы гладит. В душу своими винными глазами заглядывает. Губу закусываю, находя всё больше и больше сходства сына с его отцом. У Даниэля глаза карие, но когда он злится, они приобретают насыщенно винный цвет. — В тебе была кровь Астарта. Ты бы обратилась в вампира.

Округлив глаза, неверяще вскидываю голову. Брюнет невесело усмехается, взглядом приказывает подвинуться и, скинув обувку, взбирается на мою койку. Машинально отодвигаюсь и, охнув, утыкаюсь носом в грудь мужчины. Дар удобнее устраивается, канюли от капельниц осторожно перекладывает и, обняв меня, к себе прижимает. Носом в волосы зарывается и глубоко дышит. А я вот не дышу. Замерла, как кролик перед удавом.

— Дар…

— Помолчи, Кара, я очень зол на тебя, девочка, — цедит сквозь зубы брюнет и, с шумом выдохнув, глаза прикрывает.

Я довольно долго просто любуюсь им. Молчу, напряжённо жду хоть каких-то слов или действий. Только Дарио засыпает. Всегда поражала их уникальная способность — отключаться моментально. Вот и сейчас держит меня крепко и спит. Грудная клетка мерно вздымается, и лицо расслабленное.

В тишине, под тихий стук его сердца и пищание приборов я тоже отключаюсь.

Просыпаюсь отдохнувшей и совершенно одна. Бандурина больше не пищит, и на руках нет никаких капельниц, пульсоксиметров и других ненужных медицинских приблуд. Я спокойно поднимаюсь, голова немного кружится, но никакой слабости не чувствую.

Первым делом посещаю уборную, умываюсь и, ни на что не надеясь, исследую шкаф. Внутри лежат только старые, испачканные кровью вещи. Копаюсь в них и из кармана выуживаю свой запасной телефон. Ещё вчера сунула машинально в задний карман джинсов.

Не удержавшись, набираю номер Нариен и, сползая на пол, прямо там, возле шкафа, слушаю гудки.

— Лина? — удивляется подруга.

— Да, я… У вас всё без приключений? — проглотив ком в горле, сиплю.

Нари кратко описывает прошедший день и передаёт трубку детям. Вот тут я не сдерживаюсь и всхлипываю. Слушаю эмоциональный рассказ от Ари, отвечаю на вопросы сурового Дани. Глотаю слёзы и обещаю обязательно вырваться к ним. Вру, пока рядом Высшие, не удастся мне их увидеть.

— Милый… — вздыхаю тихо. Дани сопит обиженно, что я ему не рассказываю о проблемах. Он ведь мой защитник. Да, маленький, пятилетний, но защитник.