Обнимая ветер. Книга 1

Извилистая дорога шла ухабами. Телегу мотало из стороны в сторону, и Эмму быстро укачало. К горлу подступила неприятная горечь, и девушка еле сдерживалась. Постоянно сглатывая, она крепилась, как могла, но выходило плохо. Болтающаяся из стороны в сторону повозка – это вам не карета. А извилистая тропа – не ровный тракт, по которому обычно ездила знать. Скрючившись и сгорбившись, Эмма сидела, словно забитая мышь, прижавшись к бортику, и начинала ловить себя на мысли, что надо было остаться в замке и найти другой способ встретиться с Грантом. Она бы уже и крикнула вознице «Разворачивай!», но повозка обогнула огромный двухсотлетний дуб, и в глаза Эмме ударили яркие огни.    

Окна таверны «Весёлый рыбак» горели светом ярких красных фонарей, какие зажигают обычно по праздникам. Снаружи, как и внутри, всё суетилось и шумело. Гремели дверьми, разбивали бутылки, хохотали и бросались бранными словами. Шумными компаниями заваливались внутрь и так же вываливались обратно с той единственной разницей, что на ногах уже не стояли и даже двух слов связать не могли.  

Ни разу в жизни не видевшей ничего подобного Эмме стало страшно. Руки и ноги похолодели, лицо побледнело, а по спине суетливыми муравьями побежали мурашки. 

– Продрог? – без тени жалости спросил возница. – Спускайся да поживее. Мне с тобой возиться некогда – хозяйка моя истомилась одна дома.   

Неуклюже, но иначе она не могла, Эмма вылезла из телеги. На ладони образовалась первая заноза, а башмак чуть не слетел, когда под ногу попался острый валун и Эмма оступилась. 

– И что вас всех в это злачное место тянет? – неодобрительно проворчал возница, закрепляя штырями борт повозки. – Едва молоко на губах обсохнет, сразу сюда по бабам шляться. И нет бы бабы какие работящие были. Так нет, манит вас на раскрашенных кукол, которых кто только не тискал. Ух, ежели своего сына хоть разок тут замечу, вмиг выпорю. Ни одного живого места не оставлю. Чай, урок будет. 

«Я не по бабам», хотела было вставить Эмма, но вовремя прикусила язык. До встречи с капитаном, который должен будет доставить её к Гранту, лучше вообще ни с кем не разговаривать и ни во что не лезть. Ведь вернуться в замок и сидеть там запертой до дня свадьбы совсем не укладывалось ни в планы, ни в желания. 

Шаг-другой в направлении двери таверны, и ноги вмиг стали ватными. До чего же неприятные лица вокруг! С младенчества окружённая прекрасным, Эмма и мысли не могла допустить, что бывают люди без зубов, со шрамами в пол-лица и во всю шею, бритые налысо, с бородавками на самой макушке, лишённые уха или глаза или сгорбленные настолько, что нарыв на спине вот-вот к земле придавит. Женщины же, стоявшие прямо у входа и жевавшие сушеные листья мяты, вели себя столь распутно, что Эмму передёрнуло. 

Ещё пара шагов к двери – рука упрётся в то место, где полагается быть замочной скважине, но как же не слушались ноги! Да и ключ вставлять некуда – замок вырвали вместе с частью доски давным-давно. Новый ставить не стали – надобности не было, ведь сновали туда-сюда день и ночь и заведение никогда не закрывалось. 

– Смотри, куда прёшь!

Эмма вздрогнула и отскочила назад, а мимо неё пронеслись неопрятные всадники на таких же неопрятных лошадях, разве что прытких. Спешившись, всадники бросили поводья мальчишке-конюшему и скрылись в шуме и разврате блистающей огнями таверны. 

Идти вперёд нужно было начинать заново. Боязнь оказаться растоптанной или обрызганной из навозной лужи придала уверенности. Страх оказаться раскрытой и, что ещё хуже, надруганной занял вторую чашу весов, и обе сравнялись. Так бы и стоять раскорякой – одна нога в кучке терпкого лошадиного навоза, другая – в песке, смешанном с опилками, – если бы не лёгкий подзатыльник. 

– Да не мнись, словно девка в первую ночку. Зашёл, бабу присмотрел, сделал дело и побрёл обратно в хлев спать. Тут любая даст, не посмотрит, что тощий. Были бы гроши. 

Говорил мужик, выросший позади Эммы из ниоткуда. Первое, что она заметила, это его руки. Крепкие, они сильно пахли окороком и тмином. Мужик сграбастал Эмму за шиворот, словно беспомощного котёнка, и потащил к входу. Пнув ногой дверь, ввалился внутрь и занял центральное место прямо у воткнутой в горшок карликовой пальмы, за столом, на котором уже стояла бутылка тёмного вина в окружении многочисленных крошек и рассыпанного табака. Зубами вытащив пробку, мужчина хлебнул прямо из горла, вытер капли с давно небритого подбородка и протянул бутылку Эмме. 

– Хлебни для храбрости! А я пока поищу тебе бабу. 

Переданное пойло Эмма даже пригубить не смогла – так отвратительно оно пахло. Скривившись, будто лимона отведала, девушка отставила бутылку в сторону и помахала рукой у носа, отгоняя противный запах. 

Зачем странноватый мужик ринулся искать ей бабу, Эмма никак не могла взять в толк. Служанка ей, конечно, не помешает, но только после того как маскарад будет снят. Марта говорила, что путь до Белой бухты не быстрый, но Эмма вполне продержится пару недель без сторонней помощи. Штаны – это вам не пышные юбки, надетые одна на другую, а просторная туника – не тугой корсет. Раздеться и залезть под тёплое одеяло можно за минуту. А там проваляется все дни в тепле на корабле, уткнувшись носом в подушку, пересмотрит все цветные сны и окажется в крепких объятиях любимого.