Жизнь после измены

Ирина

Визит Стоцкой выбил почву у меня из-под ног.

Я так долго, по кусочкам, по крупицам собирала себя после смерти сына и развода, а она одним взмахом ресниц снова разрушила до основания мой хрупкий мир.

Как же так?

Неужели эта непорядочная женщина имеет надо мной такую власть?

Или мне только казалось, что я встала на ноги, стала сильной, независимой, хозяйкой самой себе? А на самом деле продолжала играть роль Жертвы. Боялась быть непонятой, отвергнутой, изгнанной…

Сколько можно ходить с протянутой рукой и выпрашивать хорошее отношение, похвалу, любовь?

Пора стать самой себе и родителем, и подругой, и надёжной опорой. Научиться самодостаточности.

Хотя бы у Соньки.

Как она любит повторять: «Я сама у себя есть, и мне этого вполне достаточно. А мужчины – они лишь отражают мою любовь к себе».

Соня себя любит. И ценит. И если бы она сейчас сидела за столом, а в приёмную вошла Стоцкая, думаю, после этой встречи Маргарита рыдала бы в уголочке и заливала перекисью боевые раны.

Моя сестра сняла бы с неё рыжий скальп и повесила у себя над столом как боевой трофей, в качестве предупреждения для нечистоплотных вертихвосток.

Эти мысли меня приободрили и развеселили, плакать я перестала.

Вытерла салфеткой размазавшуюся тушь, привела лицо в порядок и напомнила себе, какой дурой я была ещё совсем недавно.

Ведь Артёма я отдала Стоцкой сама.

Практически, преподнесла на тарелочке с голубой каёмочкой.

Это надо же было додуматься: разрешить мужу изменить. Один раз.

Где были мои мозги? Где была моя гордость? Самоуважение?

Пошёл бы он налево без моего благословения – это уже другой вопрос. Но моя вина в том, что муж завёл любовницу, конечно, есть.

А вот в том, что у них ничего не получилось, я не виновата: за мужа не цеплялась и сама подала на развод.

Теперь же Стоцкая хочет увести у меня второго мужчину?

Не верю, что Громов с ней спит. Не такой он человек, чтобы не почувствовать гнилое нутро Маргариты.

Скорее всего, эта нахалка пытается выдать желаемое за действительное, разыгрывая передо мной спектакль.

Как бы проверить, чем они там занимаются?

Неожиданно войти в кабинет с какой-то срочной бумагой? Так ничего срочного нет.

Подслушать под дверью? Нет, это совсем уже за гранью, не стоит до такого опускаться.

Можно устроить что-то этакое, громкое, неожиданное, чтобы Громов выбежал из кабинета. Если будет застёгивать рубашку и брюки, вытирать помаду, значит, Маргарита Владимировна добилась того, чего хотела.

И тогда мне придётся написать заявление на расчёт. Работать с этим мужчиной я больше не смогу.

Если же внешний вид шефа останется идеальным, то это подтвердит моё предположение о его чистоплотности.

Так, и что же сделать? Закричать «пожар»? Зажечь бумаги у себя на столе? Развести костёр посреди приёмной?

Нет, так и реально можно офис спалить.

Может, разбить что-нибудь?

Я обвела взглядом помещение и остановилась на стеклянном столике для посетителей. На нём лежали журналы, рекламные проспекты нашей сети стоймаркетов, блокноты с логотипом компании.

Столик мне не нравился. Смотрелся он странно: какой-то изогнутый овал на кривых ножках. Глядя на него, возникало ощущение, что он вот-вот упадёт. Конструкция выглядела максимально ненадёжной.

Вспомнила, что в кухне стоит огромная хрустальная ваза. Такая тяжёлая, что я её поднимала с трудом. Если туда налить воды и поставить букет, то вещь станет совсем неподъемной.

Короче, эти двое были обречены встретиться.

Я убрала с кривоногого столика бумаги, принесла вазу, подняла её над центром стола и со всей силы бросила вниз.

Грохнуло так, что я почти оглохла.

Мои ноги покрылись мельчайшими осколками стекла. Не знала, что хрусталь разбивается в крошку.

Как бы решительно не была настроена, но испугалась. Знала, что Громов за такое по головке не погладит.

На звук из кабинета прибежал шеф. Естественно, наговорил мне всякого.

Я опять тряслась перед ним по привычке, но справедливость восторжествовала: Стоцкую он отправил подальше, а сам поехал со мной в магазин.

Моя маленькая победа грела душу. Я смогла взять себя в руки, совершила авантюру, получила ответ на свой вопрос.

А ещё наконец-то выбрали МЕНЯ.

Ведь Громов мог увидеть, что всё в порядке, и вернуться в кабинет к Маргарите. Но он не сделал этого. Значит, между ними нет ничего серьёзного.

Возможно, пока нет.

В том, что Стоцкая открыла охоту на моего начальника, я не сомневалась.

Но на этот раз пусть не рассчитывает, что я так просто отдам ей мужчину.

Не мужа, не любовника, не друга, а просто человека, который мне нравится.

Надо быть честной перед собой и признаться: Громов мне симпатичен.

А значит, пора стать сильной и объявить войну этой наглой, не обременённой моральными принципами хищнице…

Громов забрал вещи и уехал к себе.

Маша тоскливо закрыла дверь за моим начальником. На прощание он щёлкнул её по носу и взбодрил:

- Мария, не прощаюсь. Присматривай за матерью. Мой телефон у тебя есть, если что – звони.

Я стояла в стороне и мучилась от угрызений совести. Кажется, мой ребёнок обрёл защиту и опору в этом мужчине, а я опять выбила почву у дочери из-под ног.

Но оставить у себя шефа я не могла. С его сексуальными порывами мы бы однажды переспали, а я ещё не была готова к новым отношениям.

Мне нужно сначала понять, чего я хочу от себя, от жизни, от мужчины, который когда-то появится рядом.

Разобраться со своими чувствами, желаниями, построить какие-то планы на будущее, а не качаться в утлой лодчонке, которую штормит и бросает от одного берега к другому.

Надеюсь, Громов когда-нибудь меня поймёт.

На следующий день шеф уехал в командировку, а я занялась сбором информации о его разводе.

Хотела понять, какие психологические травмы у него за плечами, чтобы обходить стороной «красные кнопки» и не стать случайным триггером.

Первой, к кому я обратилась, была Карина. Мы уже достаточно сблизились, поэтому позвонила ей, скучающей дома после больницы:

- Кариш, привет! Можешь со мной поговорить?

- Привет! Конечно. Сама понимаешь, времени у тебя до самых родов ещё полно, делать с таким пузом ничего не могу, лежу на диване и смотрю бесконечные сериалы. Поболтаю с удовольствием.

Моё сердце колотилось, как бешеное. Долго уговаривала себя сделать этот звонок.

С одной стороны – было неудобно лезть в личную жизнь начальника.

А с другой – где-то в глубине души я чувствовала родство с этим человеком. Осознавала, что нас обоих незаслуженно обидели, оскорбили, мы оба ранены и у нас есть шанс исцелиться друг об друга.

- Кариш, ты же в курсе, что я разведена? Там было всё очень сложно и у меня есть некоторые проблемы после этого болезненного опыта.

Знаю, что Григорий Романович тоже развёлся. Можешь рассказать мне его историю, чтобы я знала, о чём с шефом нельзя говорить и как себя с ним вести?

Бывшая помощница шефа задумалась. Я бы на её месте тоже засомневалась, стоит ли множить сплетни о своём непосредственном начальнике. Но женская дружба победила, и Карина поделилась со мной закрытой информацией.

- Ир, ты же понимаешь, что это должно остаться только между нами?

- Конечно. Даже не сомневайся, - пообещала девушке.

Диафрагма сжалась, желудок поднялся к горлу.

Мне было и страшно окунуться в эту историю, рискуя проникнуться болью предательства. И другого выхода я не видела: если Громов продолжит оказывать знаки внимания, я должна знать, что он за человек.

Он предал или его предали…

- Когда-то Громов вместе с другом организовал бизнес. Сначала они занимались строительством. Столкнулись с проблемами поиска и поставки материалов. Наладили их поступление, организовали логистическую фирму, а потом открыли магазин, чтобы продавать излишки. Второй маркет, третий и пошло-поехало.

Его друг был родом из Казахстана, Марат Камалович Ахметов. Они вместе учились в университете. В Астане у Марата остались родители, жена и сын. Почему-то он не перевозил семью в Москву, говорил, что им там удобнее жить семейным кланом в большом доме.