Огонь, вода и змеиные тропы

В желании выражается сущность человека.

Б. Спиноза

На этот раз неприятный перелет затянулся, появилось время вновь пожалеть о содеянном – если бы я вообще была в настроении жалеть. Но после увиденного в пещере жалости к чему-либо совсем не испытывалось. Все мои мысли и чувства, все неизрасходованные душевные силы были направлены в одну точку, к которой по воле волшебного кольца я неслась со всей решимостью. И никакая морская (точнее, воздушная) болезнь не могла эту решимость поколебать. Анька в таких случаях говорит: «Вижу цель и иду к ней сквозь стены».

Прибытие ознаменовалось резким ударом в пятки чего-то твердого и неожиданным ощущением попадания в бабушкину кладовку. Только что нафталином не пахло, зато непроглядная темнота, застойный дух и чувство замкнутого пространства оказались в наличии.

Замерев по стойке смирно, я принялась усиленно соображать. Воображение у меня всегда было хорошим, а недавние события вдобавок приучили к тому, что самые смелые фантазии могут оказаться суровой реальностью. Но все же кладовка – это не совсем то, что ожидалось. Чуть расслабившись, но по-прежнему благоразумно не трогаясь с места, я попробовала проанализировать ощущения.

Под ногами определенно была не земля, а пол – слишком ровный для деревянного и слишком теплый для каменного. Воздух был довольно затхлым, с застарелыми запахами, словно помещение сроду не проветривали, зато регулярно окуривали чем-то вроде ладана. Хм, неужели церковная кладовка?.. Однако, кроме старого ладана, в воздухе висел тонкий сладковатый душок, похожий на… я с силой потянула носом… да, именно, на розовое масло. Не припомню, чтобы в церквях его употребляли. Зато медовый аромат воска тоже присутствовал, а вместе с ним откуда-то справа потягивало неожиданной свежестью.

Вот и настал момент пожалеть о том, что, набив карманы всякой всячиной, я не озаботилась прихватить крепкий двухметровый посох. Сейчас он очень пригодился бы для простукивания окружающего пространства. Нет, не думаю, что кладовка заставлена взведенными капканами, но кто знает? Голыми руками лучше никуда не лезть и ничего не трогать. Осторожно вытянув ногу, я быстрыми касаниями опробовала пол перед собой. Кажется, удалось нащупать край ковра или довольно толстой дорожки. По ней я со всем предосторожностями двинулась вперед, тараща глаза, словно обалдевший лемур. Через несколько крохотных шажков дорожка привела меня к деревянному сундуку с плоской резной крышкой, по углам обитой металлом. За первым сундуком обнаружился второй, точно такой же, за вторым третий, от первых двух отличавшийся лишь наличием набросанных сверху плоских вытянутых подушечек. Сундуки стояли у стены, покрытой, судя по всему, мозаичными узорами.

Это наводило на размышления. Мозаика – не тот вид украшений, который может позволить себе любой дурак. Мозаика в кладовке – это сигнал, я бы сказала, предупредительный выстрел в воздух.

Ощупью двинувшись вдоль сундуков, я наткнулась на низкое курульное креслице с еще одной мягчайшей подушечкой на сидении. А кто-то явно любит засиживаться на этом месте. Зачем, спрашивается? Подставки для книг, письменного стола, ткацкого станка или даже банальных пялец перед креслом не обнаружилось. Зато вытянутой влево ногой удалось нащупать напольный металлический подсвечник. Даже рукав шубы, сквозь который я тактильно изучала обстановку, не мог скрыть богатства кованых узоров на массивной подставке и семи отводах, подозрительно напоминавших иудейскую менору. Иудеи в этом мире именовались жвеями, но, помнится, в своих молельных они сидят на полу, а не в креслицах.

От мысли, а не зажечь ли свечу для лучшего обзора, меня отвлек блуждающий синеватый отсвет на стене перед креслом. Щиплющей свежестью от него тянуло сильнее. В носу знакомо защекотало, и от внезапного волнения по спине пробежала колючая дрожь. Вытирая вспотевшие ладони о шубу, я приблизилась к пятну, и оно вдруг приветственно озарилось синеватой вспышкой, очертившей гладкую хрустальную поверхность в обрамлении густых кованых лоз. Показалось, или после этого в комнате действительно стало светлей? Наверное, не показалось, потому что я уже довольно отчетливо различала на стене прямоугольную раму, верхним краем подпиравшую карниз полукруглого свода и невероятно тяжелую с виду. Сине-серебряные лозы шевелились на ней, будто живые. Стоило мне поднять глаза, как они раздвинулись над зеркалом, являя причудливо выгнутую надпись.

- И что это значит? – прошептала я, недоуменно разглядывая неизвестные буквы, чем-то напоминающие греческие. В ответ литеры медленно сплелись и расплелись иными, знакомыми очертаниями: – «Зерцало мира»... Вот оно что. Ну, здравствуй, давно не виделись.

Да, давненько, целых семь дней. Страшно представить – всего неделю назад я впервые взяла в змеиные лапы волшебную книгу с тем же названием на синем переплете, а сейчас стою перед зеркалом, взволнованно стискивая безусловно человеческие руки… Но тогда и теперь, змей или человеком, я всегда оставалась собой. И для диковин такого рода, думается, внешняя форма не главное. Не важно, чем она обернется, книгой или зеркалом. Мы встретились, будто старые знакомые, и густо-синяя, как грозовое небо, хрустальная глубина откликнулась новой вспышкой.

Но что теперь? Книгу можно было прочесть, если попросить как надо. А зеркало?

- Покажи мне… покажи то, что я хочу увидеть. Пожалуйста.

Хрустальная поверхность слегка помутнела, но по-прежнему не отражала ничего, кроме моей бледной физиономии.

- Что? Что-то еще? – я вперила взгляд в качающиеся лозы. – Что я должна сделать? Потопать? Постучать? Погладить?

Мне показалось, что зеркало вздохнуло с досадой на мою бестолковость. Может, надо назвать что-то конкретное?

- Покажи мне, как спасти Властимира, пожалуйста!

Грозовая глубина посветлела, и словно луч скрытого солнца пробился сквозь нее и обрисовал длинные извивы черного чешуйчатого тела. Я пристально смотрела на него, отказываясь верить своим глазам.

- Он? Но почему? Быть этого не может.

Зеркало обиженно погасло.

- Извини, не хотела тебя обидеть. Просто… – я растерянно потерла холодный лоб. – Никак не могу понять. Кто он такой, как связан с Влесом? Можешь мне это показать? Пожалуйста…

Лозы свернулись и застыли.

- Нет? Ладно. Тогда покажи хотя бы, где найти живую воду?

После долгого, на целых сто ударов сердца, молчания и неподвижности зеркало чуть заметно осветилось. Затаив дыхание, я придвинулась к нему вплотную, чтобы не упустить ни единой детали, но увидела только себя и за своим плечом – смутные очертания небольшой комнаты с сундуками вдоль стен и изящным креслом посередине. Потом темная стена в зеркале напротив прорезалась желтой полосой света, та расширилась, превратившись в прямоугольник со женским силуэтом посередине. Скрип отворяемой двери дошел до моего сознания с заметным опозданием.

- Здравствуйте, – вежливо поприветствовала я фигуру в зеркале. И тут же скорчилась, зажимая уши, от пронзительного, разрывающего мозг вопля.