Королевство тайных троп. Охота на принцессу

Меллия посидела в коридоре на одном из подоконников, как тут делали многие,  а когда раздался звонок, и большая часть студентов разошлась по аудиториумам, спрыгнула на пол и направилась в условленное место. Инструкции она помнила четко и легко добралась до отдаленного коридора, где висело несколько картин.  

“Седьмая слева”, — напомнила себе Меллия.

Она замерла и прислушалась,  как кошка, ожидающая в засаде жертву. Но ничьих шагов она не услышала: здесь явно не было  ни забредших парочек, не уборщиц, ни духов-помощников, ни ассистентов преподавателей — одним слов, никого.

Скользнув вдоль левой стены, Меллия очутилась перед большой картиной, написанной маслом. Коснулась тяжелой золоченой рамы с растительным узором, другой рукой схватилась за кристалл. Тот послушно вспыхнул и погас, вызвав уже подзабытое покалывание в пальцах.

Меллия снова прислушалась и вытянула из сумки сверток. Развернула, хмыкнув: это была бутылочка из темно-зеленого стекла, изготовленная искусным стеклодувом и запечатанная пробкой. 

На картине был  изображен натюрморт — стол,  заставленный яствами и напитками. Меллия, хмыкнув, поднесла бутылку поближе к чаше с темно-синим виноградом, и та тут же оказалась прямо в картине.

“Ловко! — восхитилась Меллия отступая на шаг. — Если б не знала, подумала бы, что она нарисованная!”

Она хотела было тронуть бутылочку пальцем, чтобы убедиться, что та стала частью изображения, но не стала из опасения, что бутылка вновь выпадет ей в руки.  Неизвестно, сколько раз можно так пользоваться этой картиной, артефакты  — штука коварная и не всегда предсказуемая. 

“Была бы здесь Лани… — подумала Меллия. — Ох, нет, она точно бы сказала, что нельзя соглашаться на такое, а вдруг это  опасно или незаконно… Ладно, посмотрим, что там у этого Сильверстоуна за поручения посерьезней.  А это — легкота и скукота!”

Впрочем,  принцесса была рада и даже гордилась собой, что ее никто не заподозрил и не обнаружил. Она быстро вернулась в учебную часть здания, даже сбегала в один из спортивных залов, чтоб ее уж точно там видели, и прозанималась там до конца пары с несколькими второкурсниками. Те поначалу встретили первокурсницу пренебрежительными ухмылками, но после того, как Меллия ловко бросила парочку самых насмешливых на маты, ухмылялись уже дружелюбно.

  Виктор почти  все время “окна” провел в деканате, где помогал  сотрудницам сверить полученные студентами задания и отработки. Пока кристаллы учащихся работали в аварийном режиме, часть сведений фиксировались на особых кристаллах, а часть — на бумаге, по старинке.

Когда с этим закончили, пожилая мисс Уоллетс, проработавшая здесь  практически со времен, когда сама была аспиранткой, сказала:

— Мистер Берхарт, для вас будет еще одно поручение.  Вывесите обновления на доску, будьте так любезны.

Она вручила старосте боевиков коричневую  кожаную папочку..

— Так точно, — по-военному ответил Берхарт и пошел выполнять  просьбу.

У доски объявлений всегда было людно, даже сейчас. Виктор негромко  приказал расступиться и подошел к доске поближе. Развязал тесемку на папке и коснулся преобразователя. Листки из папки тут же скользнули и впитались в доску, буквы на ней обновились, новости подсветились. Берхарт отошел на  пару шагов, словно желая удостовериться, что все прошло гладко и в информацию на доске не вкралась ошибка или студенческая шалость. Как ни зачаровывали доску, из-за частых обновлений защита быстро стиралась и находился какой-нибудь умник, который то путал расписание, то “крал” со всей доски какую-нибудь букву, превращая слова в бессмыслицу, то заменял самый крупный заголовок на площадную брань…

На этот раз все было чисто. Берхарт несколько успокоился, положил кожаную  папку на специальную зачарованную полку рядом, и уже собрался уйти, как вдруг замедлил шаг, краем глаза зацепив знакомую фамилию среди сонмища букв…

Свою фамилию.

В утвержденном списке почетных гостей будущей драконьей объездки значилось: “Дональд Берхарт”.

Отец…

В глазах у Виктора потемнело.

“Знал… знал… И даже письмом не соизволил предупредить!” — Виктора душила обида.

Душу сковал отчаянный страх перед выступлением: объездка сама по себе дело непростое,  а если еще за ним будут следить эти холодные внимательные глаза, безошибочно подмечающие каждый промах, даже самый мелкий и незначительный…

Только не  с точки зрения отца!

Виктору немедленно захотелось уйти от всех, рухнуть на кровать в своей комнате и не видеть никого вокруг, пока не отпустит клокочущая в душе буря. Но нельзя: впереди последняя пара, а он, как староста, должен подавать пример и не пропускать занятия.

Виктор развернулся и медленно пошел прочь от доски.

Сзади явственно раздавалось хихиканье и сдавленные смешки.

— Не заметил! — воскликнул кто-то, и на него сразу же шикнули.

Берхарт в ярости бросил взгляд себе за спину. Неужели какой-то придурок незаметно наколдовал ему пятно на заднце иили навесил на спину бумажку с похабным рисунком? 

Но ничего не было, а то бы шутникам было несдобровать. Виктор краем глаза зацепил висевшие над доской пять гербов, перевел взгляд на доску, и тут же снова на гербы.

Стиснул зубы и резко выдохнул.

 Герб боевиков несколько изменился. Все тот же медведь с мечом в могучих лапах, но вокруг него теперь роились мелкие дракончики, а один из них нацелил комариный хобот медведю пониже спины.

А девиз теперь читался: “Без нас бы вас всех драконы закусали”.