Хроники Легиона

Мы – лучшие. Но мы не всесильны. Иногда мы терпим поражение.

В этом предзимнем лесу мы пытались похоронить своих мертвых. Накануне был бой, но победа в нем далась нам слишком тяжелой ценой.

Наш отряд таял с каждым днем. Нас было больше ста, когда мы поняли, что эта война проиграна, и нам надо уходить. Сейчас нас осталось шестнадцать.

Я оторвалась от работы и обвела взглядом всех. Трое ранены, одному из них сейчас делают перевязку. Еще один привалился к стволу дерева, и, помогая себе зубами, подтягивает перевязь, на которой висит его левая рука – сломали, ударив в щит еще неделю назад. Еще двое обходят наших мертвых, приводя в порядок тела. Князь и ловчий ушли в дозор, пока все остальные пытаются вырыть могилы.

Пытаемся – потому что земля уже промерзла, подернулась инеем по поверхности, и прежде чем копать, приходилось сначала ее разбивать. Разбивали мы ее мечами, по кусочкам отвоевывая пространство. То, крошево, что образовывалось при этом, отгребали в сторону при помощи одного из двух топоров или щита – одного на всех. Но, каким бы тяжким не был этот наш труд, это было необходимо сделать.

Они – наши братья. Смерть в данном случае ничего не значит. Это дань уважению, которое мы все друг к другу испытываем. Мы не бросаем своих, даже если мы почти ничего не можем сделать.

 - Бросайте, уходим, – Князь вернулся с разведки собранным и суровым, как хищник перед броском. – Они нас догоняют.

Все оторвались от работы, но никто не отпустил оружие из рук. Суровая решимость и молчание.

 - Нам надо уходить. Подумайте о девушках.  -  Князь непреклонен.

Ропот. Мы втроем переглядываемся, они обе тоже полны решимости. Я кидаю короткий взгляд на Ворона.

 - Уходим, - повторяю я, кладу меч в ножны, подхватываю свой мешок и поправляю плащ. Остальные нехотя следуют моему примеру.

 - Странник, ты ведешь, я - замыкаю. Если что, меня не ждите, догоню. – В голосе князя чувствуется облегчение. Я понимаю, что он хочет сберечь наш маленький отряд.

Мы, растянувшись цепочкой, по мерзлой земле пашни, ходим из прозрачной предзимней рощи, но мысли у всех остаются там, рядом с телами погибших легионеров, которых мы не успели похоронить. Идем молча, нет привычных тихих разговоров и дружеских шуток. Стылый воздух соответствует нашему настроению, резко контрастируя с ярким золотом и чистой лазурью погожего дня. Князь сказал его не ждать, но я не могу идти совсем уж не беспокоясь о нем, и потому периодически оглядываюсь, не идет ли он.

Потому и первой замечаю сизоватый дым поднимающийся над рощей. Я останавливаюсь, и на вопрос во взгляде идущего следом просто молча указываю назад. Весь отряд собирается подле и смотрит, как в небо уходит дым от погребального костра.

И пусть нам не хватает припасов и одеял, пусть мы не знаем, сколько из нас завтра увидят закат, пусть нас сейчас гонят, как дичь на охоте, пусть мы знаем, что если все смогут добраться до города, то нам придется разделиться и пятерым, двум девушкам и троим мужчинам, остаться здесь, и хранить наши традиции, а оставшиеся уйдут на Дороги, но все мы знаем, что мы все вернемся.

Что мы все друг у друга есть. И все мы рядом.

Живые и мертвые.