Рилл огляделся, его взгляд искал что-то в толпе. Затем, заметив искомое, он указал на один из уединенных столиков.

Села на мягкий диван, и передо мной открылось как на ладони всё кабаре, на сцене в сверкающем свете играли музыканты в торжественных ливреях, официанты в строгих костюмах ходили с подносами разных сортов напитков. Столы все заняты, казалось, даже мест не хватало. Все разговаривали наперебой, зал гудел как встревоженный улей.

Я тут же нашла взглядом Джессел, она разместилась за круглым столом на мягком стуле с полукруглой бархатной спинкой, кокетливо выставив ножку в туфле, голое колено притягивает взгляд в вырезе. Где она взяла такое роскошное платье? В её гардеробе ничего подобного не было. Очень много вопросов сейчас возникало в моей голове.

Койл будто кого-то ждала, смотрела на сцену и тянула бледно-розовый игристый напиток из своего бокала, который так любезно наполнил официант.

Всегда собранная и серьёзная, она выглядела расслабленно. Не узнаю подругу. Я поглядывала и на Рилла, который так же, как и я, мрачно наблюдал за Джессел. Терпение у него каменное. Умел ждать подходящего момента. А он ждал, чтобы выяснить до конца, что адептка Асторна делает в столь неподходящем месте. Я не ошибалась, у него действительно к ней чувства, и очень глубокие, просто Фейнбрей хорошо это маскировал.

Наконец ожидание закончилось, потому что к Джессел подошёл невысокий, но с виду авторитетный мужчина в костюме цвета индиго и с серьёзным взглядом.

Рилл напрягся, а я нервно заелозила на диване. Сейчас она его отошьет, скажет, что занята, и он уйдёт. “Ну давай же, Джесс, уходи”, — нервничала я.

Но увы… Что-то во мне упало и разбилось, когда мужчина позволил себе положить на спину Джессел крупную пятерню и сесть рядом.

Рилл, сжав челюсти, отвернул лицо, теряя то самое терпение.

И тут произошло ещё кое-что из ряда вон выходящее, за стол присоединились ещё несколько зрелых мужчин. На Рилла было страшно глянуть…

Не знаю, как держалась на месте, хотелось подойти и хорошенько встряхнуть подругу за плечи, сказать: «Что ты делаешь, Джесс?!». Это же большие шишки столицы — невооруженным глазом видно, и что она делает среди них?

Думать о дурном, откуда эти наряды, украшения, не хотелось, но стипендии явно не хватит на все эти дорогие побрякушки. Даже не могу определить, что испытываю: горечь, сожаление, разочарование? Всё вместе.

Воздух в кабаре стал тяжёлым, густым, невыносимо находиться здесь, всё пропитано азартом, похотью и грязью. Но и оставить Джесс тоже не могу. Нужно что-то сделать, но что?

Что, если она всё придумала о своём отчиме, тем самым создав себе образ неприкосновенности? Эта мысль пронзила больно шипом. Нет, Джессел не могла тогда соврать, я видела, как её глаза были полны боли… Такое не выдумать.

Рилл не сводит с неё глаз, напряжённо наблюдая, как Джесс отвечает им, как улыбается, смотрит… Мягко, женственно, ненавязчиво… Игриво.

— Рилл, пожалуйста, пойдём. Мы уже всё выяснили. Я поговорю с Джессел… потом.

Но куратор даже не шевельнулся. И в этот самый момент Джессел, будто почувствовав взгляд мага, обернулась.

Я дышать перестаю, когда Джесс точно находит нас взглядом. Секунды растягиваются бесконечностью. Койл спокойно отворачивается, делая вид, что не заметила никого особенного. Желание забрать её отсюда распалилось в затухшем костре с новой силой.

— Кто все эти люди? — задаю вопрос Риллу.

— Тот, кто рядом, — сглатывает ком Фейнбрей, — Гедион Синглет… глава по защите Эйссмора, дальше Эрол Хаборт… министры империи, этого, — кивает на мужчину в серебристом камзоле, с высоким лбом и быстрым цепким взглядом, — не знаю.

Я так и разинула рот, не веря своим ушам. Министр? Глава по защите? Это какое-то недоразумение.

Джессел наклоняется к Синглету, что-то говорит на ухо, тот кивает. И я замечаю, как он кладет на её колено пятерню. Не знаю, видит ли это Рилл... Оказывается, всё это время я не знала Джессел.

Койл поднимается и направляется через наполненный зал к выходу.

Рилл подрывается с места и уходит, я спешу за ним.

Кажется, что-то будет? Как думаете, может ли Джессел на такое добровольно пойти?