Целительница для дракона

Тали приняла совет Саймона. Она прошлась по городу под предлогом, что ищет различные травы для зелий, а сама расспрашивала местных про Хейдеса Эберхарда.

Жители Лофгрена говорили о нём мало и, в основном, одно и то же, только разными словами: мол, человек замкнутый, живёт один, в город наведывается редко, любит тишину, но при этом никого не обижает, охотников со своих земель не гоняет, а торговцев не обманывает. На вопрос о том, что именно у лендлорда болит на целых тридцать золотых, люди пожимали плечами, и лишь пьяный в стельку плотник ударил себя в грудь кулаком и, залившись слезами, объявил: «Душа».

Врачеванием душ Тали занималась весьма поверхностно. Могла исцелить простую хандру или послеродовую печаль у женщины. Серьёзными ментальными заболеваниями она не увлекалась, если не считать одержимости. Полагала, что копание в чужих мозгах до добра не доводит.

В любом случае, стоило хотя бы взглянуть. Выяснить, в чём недуг Эберхарда заключался, а уж потом делать выводы. Всегда можно отказаться от денег. Главное, чтобы её отвезли домой. В последнем бургомистр не сомневался. Тали заглянула к нему и попросила передать лендлорду, что принимает предложение, если её действительно транспортируют туда и обратно. Саймон дал слово, и целительница пошла домой собирать сумку, которая получилась весьма объёмной. Ведь девушка не знала наверняка, что именно пригодится.

Тали складывала инструменты, припарки, зелья, мази, порошки и реагенты, а сама гадала, каков из себя этот Эберхард. Молод или стар? Хорош или уродлив? Тощ или толст?

Она чистила обувь (высокие потёртые ботинки на каблуке и со шнуровкой), а сама размышляла о том, какой он, как человек. Если беден, то почему предлагает так много денег за работу? Если богат, то по какой причине позволил целому городу разориться? Жаден или щедр? Жесток или добр?

Целительница надевала тонкую нижнюю сорочку, а на неё — строгое тёмно-коричневое платье с длинными рукавами и высоким воротником, завязывала канареечно-жёлтый атласный пояс на узкой талии, поправляла чистые кружевные манжеты, а сама всё думала о заброшенном городе и его хозяине. И чем больше она размышляла, тем сильнее становилось любопытство.

А когда солнце село, в дверь постучали.

Тали открыла. Она увидела возницу, который уже забирался на своё место в передней части весьма скромного закрытого экипажа, запряжённого чёрной, как смоль, красноглазой лошадью. Сама карета тоже была чёрной, как и наряд кучера, облачённого в плащ и надвинутую на глаза широкополую шляпу.

— Вы от господина Эберхарда? — стоя на пороге, крикнула Тали.

Кучер медленно кивнул и уселся на скамью. За поднятым воротником и низко надвинутой шляпой девушка разглядела лишь бледную щёку и часть носа с горбинкой.

— Мне сесть в эки…

Дверца кареты со скрипом отворилась сама собой.

— …паж? — Тали захлопнула отвисшую челюсть. — Что же. Видимо, ответ утвердительный. Но мне, признаться странно, что вы не помогаете даме с багажом и всё такое.

Кучер не ответил. Он продолжил сидеть, сгорбившись, будто огромная чёрная птица на своём насесте.

Целительница к чудакам привыкла, поэтому нисколько не обиделась. Она взяла увесистый саквояж из потёртой коричневой кожи с костяными ручками, заперла дом и заспешила к карете. Кучер действительно не изъявил ни малейшего желания помогать ей с поклажей, поэтому Тали сама забралась внутрь и закрыла за собой дверцу.

Едва она это сделала, как экипаж тронулся. От неожиданности девушка плюхнулась на сиденье.

Внутри кареты царил полумрак: пыльный жестковатый бархат ржавого оттенка покрывал сиденья и стены. На окошках висели серые шторки из застиранного кружева. Пахло прелой тканью и лавандой, как первым средством от моли. Такое себе богатство.

Тали села поближе к окошку и сдвинула шторку, чтобы получше запомнить дорогу. Но возница даже не зажёг фонарь в передней части кареты, несмотря на сгущающиеся сумерки, поэтому видимость была скудной. Вдобавок к этому стекло оказалось грязным и мутным.

Они покинули Лофгрен и съехали с мощёной дороги на грунтовую. Колёса запрыгали по ухабам. Экипаж затрясло. Возница правил по краю поля прямиком к реке, а там — на другой берег, в лес.

На середине реки Тали приникла носом к покрытому разводами стеклу и постаралась различить внизу мост, потому что она не припоминала моста в этом месте вообще, но не увидела ничего, кроме воды внизу. Должно быть, мостик слишком узкий и неприметный с берега. Хорошо, что выдержал и лошадь, и карету, и их с возницей.

Дорога на противоположном берегу оказалась менее разбитой. Вероятно, потому, что здесь почти никто не ездил. Тряска уменьшилась. Под скрип рессор и бодрое пофыркивание лошади они пересекли границу леса.