Полуночная ведьма

Клио лежала на земле. Какой бы удар ни сбил ее с ног, его источника не было рядом. Ничего не было. Потух свет, что прежде освещал ей путь, будто исходящий из ее души, из глаз, или — через тонкую, призрачную кожу — из сердца. Она была слепа как новорожденный котенок, а рядом таились тени-охотники.

— Мама! — В голосе прорезалась паника. — Мама!

Бадб где-то здесь, в мире теней. Но если нет, должна услышать ее зов даже через призму иного мира.

Нечто почти бесплотное и невообразимо холодное коснулось лица. На миг показалось, что из Клио тянут жилы, а ее душа рвется прочь. Она застонала, протестуя, вслепую замахала руками. Могильный холод исчез, но совсем рядом раздался шепот. Древние, позабытые слова или просто бессвязная речь, разгадать которую не под силу никому из живущих? Что бы это ни значило, его шепот пробирал до костей.

Пусть Клио не могла видеть теней, что кружились над ней, она их чувствовала.

— Мама!

Сила, у нее ведь теперь есть сила! Но невидимые руки повисли вдоль тела как плети. Губы, скованные страхом, который слепота лишь усиливала, отказывались произносить заклинание. Как же невыносимо ощущать себя столь беспомощной…

— Милая, я здесь.

Морриган?

— Ты в мире живых, Клио. — В голосе сестры слышалась то ли горечь, то ли усталость. Любая из этих эмоций не вязалась со смыслом сказанных слов. — Ты вернулась.

А ведь верно. Она вернулась. Только спросонья, когда ты слепа, когда все вокруг окрашено в черный, сложно отличить родную реальность от мира теней.

— Но тени… те жуткие тени-охотники, — прошептала Клио, хватаясь за ладонь сестры как за спасительный прутик. От человеческого тепла чуточку полегчало. Пусть и не сразу, ее перестал бить озноб. — Они были там. Здесь. Я их чувствовала.

— Тебе показалось, родная.

В слепоте есть одно преимущество — ты замечаешь то, что прежде не замечал. Оттенки голоса, малейшую интонацию, отголоски эмоций…

Морриган беспокоилась. А она никогда не волновалась понапрасну.

— Я теперь веретница, верно? — дрогнувшим голосом спросила Клио.

Это бы объяснило преследующее ее ощущение незримой связи с миром теней.

— Честно? — Морриган вздохнула. — Мы с Бадб не можем понять. Мы не знаем таких… прецедентов, когда душа, заключившая в мире теней сделку с демоном, возвращалась в мир живых. Обычно веретницами считаются те, кто впускает фомора себе под кожу, устанавливая с ним прочную связь.

— И все же главное условие — заключенная с сущностью мира теней сделка — соблюдено, — тихо заметила Клио.

Рациональная часть нее требовала порядка в суждениях, поисках логики… и никакого трусливого бегства от правды. Другая отчаянно хотела съежиться под тонким одеялом, как в детстве превратив его в убежище, и остаться там навсегда.

Только вот темнота теперь будет следовать за Клио всюду. А с ней и жутковатое ощущение, что окружает ее мир теней.

Мысль ударила в голову, выбивая из равновесия. Стало страшно до тошноты. Что, если это правда? Что, если никуда Клио не возвращалась? Что, если она по-прежнему находится в мире теней? А Морриган, Бадб и даже Саманья с Дэмьеном, Ганджу и Домиником — лишь призраки, плод ее смертельно уставшего, напуганного, отчаявшегося сознания? И не было никакого ритуала, который «забрал ее глаза». Или, быть может, сестрой притворяется демон, который высасывает из Клио энергию и силу, пока она позволяет себе отдаться во власть сладкой дреме. И вот сейчас, когда она все поняла, демон расхохочется и, в последний раз припав к ее шее, выпьет до капли ее жизнь.

— Что такое? — заволновалась Морриган. — Родная, мы во всем разберемся. Все будет хорошо, слышишь?

Ее рука, еще сильнее сжавшая руку Клио, в реальности происходящего больше не убеждала. Как и исходящее от Морриган тепло, тепло жизни, которого в мире теней не было и в помине.

Клио слышала о демонах иллюзий — то ли изменивших свою сущность фоморах, то ли и вовсе иных созданиях мира теней, что не принадлежали Балору. Прежде они представлялись ей не более чем фантазией, монстрами из сказок, которыми пугают непослушных детей. Но после того, как Клио сама побывала в мире этих монстров… Что, если она сейчас находится во власти одного из них?

— Хочешь, я посижу рядом? — Морриган словно признавала, что в утешении не сильна.

Клио помотала головой.

— Я посплю еще, ладно?

— Конечно. Тебе нужно отдохнуть.

Шаги сестры медленно затихали, пока в комнате не осталось звуков… кроме одного — сбившегося, тяжелого дыхания Клио.

Сжать бы в руках амулет и вызвать в памяти лицо Ника. Странно, но теперь, когда их разделяла толща земли, что служила Пропасти небом, они общались больше, чем раньше, когда находились в сетях одного города, ходили теми же улицами…

Важно лишь, что как бы ни было плохо, Ник всегда умел ее приободрить. Клио уже понемногу привыкала к собственному телу, оно больше не казалось ей фантомным, чужим. И все равно могла по часу лежать в ванне с душистой пеной и так и не согреться. Тело было горячим, распаренным, пальцы покрывались забавными на ощупь морщинками от воды, однако холод не отступал. Он шел откуда-то изнутри, куда горячая вода, теплый плед или обжигающее губы какао не могли дотянуться.

Но стоило поговорить с Ником, и что-то внутри словно отпускало. От звучащей в его голосе улыбки, от неуклюжих шуток становилось легче… и теплей.

Беда в том, что он всегда безошибочно распознавал ее эмоции. Или Клио не умела их скрывать, что обычно без труда удавалось Морриган. А Ник… Он все принимал близко к сердцу. После разговора с Клио он будет переживать, будет терзаться тем, что помочь ей ничем не может…

Если больно, не нужно выпускать эту боль в мир, распространять ее, словно ядовитые пары, заражать людей своей болью.

Беззвучно всхлипнув, Клио натянула одеяло по самую макушку. Как будто это могло помочь. Темнота была всюду. Холод был всюду.

А в голове билось горькое: «Веретница».