Чертог. Лживые

5

Неделя в пути промелькнула незаметно, и я был не прочь пропутешествовать еще столько же. Осень лишь намекнула о себе коротким дождем и вновь отступила. Солнце стояло по-прежнему высоко и жарко грело, однако под густыми зелеными кронами зноя не ощущалось. Дорога была широкой и ровной, пролегала по живописным местам, временами пересекая обширные лесные угодья. Встречные дозоры и разъезды провожали нас с почтением и пожеланиями всяческих благ, едва рассмотрев в руках у Евники сопроводительную грамоту, выданную графиней де Стеллс.

Ночевать мы останавливались в придорожных трактирах, встречных деревнях или избушках лесничих. Экзотическое желание спать под открытым небом нам отбили начисто в первую же ночевку, поведав жуткую историю о том, как год назад в этих краях волки загрызли молодого парня. Тот возвращался с женой из гостей домой. Родня не хотела их отпускать на ночь глядя, но парень упрямо решил не дожидаться утра — идти было всего ничего. Вскоре совсем стемнело. Когда поблизости раздался волчий вой, парень в испуге подсадил девушку на дерево, но сам спастись не успел. Волки напали отовсюду сразу и загрызли несчастного на глазах супруги. Как та не потеряла сознание и не свалилась с дерева прямо в голодные пасти, неизвестно, однако наутро в деревню пришла совершенно седая, с безумными блуждающими глазами заика, мало напоминающая юную цветущую красавицу.

Очередное селение, давшее нам приют на ночь, осталось далеко позади. Спасаясь от зноя, мы вошли в лес и направили лошадей бок о бок по тропе, ведущей аккурат вдоль тракта. Евника что-то мурлыкала себе под нос, высматривая по сторонам дичь и баюкая в руках свой любимый арбалет. Как она с ним управляется, я имел возможность лицезреть: дикая утка, снятая ею в полете метров с пятидесяти, была на удивление вкусна.

— Далеко еще до Чертога? — поинтересовался я.

— Что, так и не вспомнил? Или все голову морочишь?

— Конечно нет! Разве я бы посмел? Я, твой преданный раб?

— Ну-ну, преданность так и прет из всех щелей! О, слушай, а что если тебя и правда сделать рабом? Заставить меня на руках до Чертога донести… Хотя нет, — она прищелкнула языком. — Не стоит к себе так сильно привлекать внимание. Все ж не на гастролях с Ездрой.

— Благодарю покорно, госпожа, — я шутовски раскланялся.

— Всегда пожалуйста, — девушка царским жестом изобразила благоволение, но все же снизошла до ответа: — Завтра около обеда будем в Карабане, потом дня три-четыре до парома, а там как получится.

Я присвистнул. Понятно, где три-четыре дня, там и вся неделя. Плавали, знаем. О продаже лошадей и последующем пешем марш-броске и думать не хотелось. Хорошо бы к тому моменту аккуратненько «потерять» пару мешочков потяжелее.

— Евника, я все спросить хотел. Вот, помнишь, когда мы… э… познакомились, вы с Ездрой обмолвились, что местные банды не нападают на актеров и странствующих философов? Это правда?

Она качнула головой.

— Угу, правда. Они же все через одного или ворье, или контрабандисты. Ясное дело, воровская честь не позволяет своих грабить.

— А как они определяют? Я к чему спрашиваю: ты как считаешь, мы сейчас похожи на циркачей или философов?

Она фыркнула.

— Ты на себя в зеркало смотрел? Мыслитель.

— Значит, не похож.

— Нет, почему же. Философ из тебя, как из висельника князь, а вот за клоуна запросто сойдешь. Кстати, все никак в толк не возьму, чего тебе надо в Чертоге? Там не сегодня завтра война начнется. Оставался бы с Ездрой. Только волосы в рыжий цвет перекрасить.

Я не поддался на подначку, отшутился:

— Ну, Ездра. Я с Ездрой не хочу. С тобой — пожалуйста. А что! Будем ходить по городам, денег заработаем. Ты будешь петь, я на мандолине играть. Все это рок-н-ролл! Поддержим местную эстраду! Элвис жив! — я на манер кубинских революционеров вскидывал сжатый кулак при каждом восклицании.

Евника от души смеялась (клоун!), но на последнем лозунге ее смех оборвался.

— Ты так говоришь, будто мертвого вождя чествуешь. А Элвис, между прочим, действительно жив. Правит на Западе.

Я чуть не выпал из седла.

— Видишь, я же говорю.

Евника скривилась.

— Жив… он, между прочим, Лживый, вот и жив. Лет сто, говорят, княжествует.

— Гхм, а… тогда это ненадолго!

Моя спутница промолчала. Было видно, как она сразу скисла — поджала губы и отвернулась. Я тоже притих. Угораздило же…

Вокруг было красиво. Лошади ступали мягко, почти бесшумно, над головами звенели насекомые, а вдоль тропы тек, журча и поблескивая, ледяной прозрачный ручей. Продвинувшись на шаг, я заглянул девушке в лицо.

— Ну чего тебе?

— Не дуйся, я же не знал. А со Лживыми мы обязательно найдем как справиться.

Евника горько усмехнулась.

— Ага, тоже мне, Старинный.

— Кто? — переспросил я.

— Старинный, — повторила она. — Или хочешь сказать, забыл?

— Я мало что помню, — привычно ответил я.

Евника покивала и заерзала в седле, устраиваясь поудобнее.

— Неудивительно, о них мало кто помнит. Какой толк в историях, что мы слышали в детстве?

— Какая история? Расскажи.

— Да нечего рассказывать. Говорят, когда-то, в совсем уж обветшалой древности, все было по-другому. На земле обитали великие воины — Старинные, способные противостоять Лживым. Даже подходящее оружие имели. Наше-то властителей не берет… И вот однажды они собрались и выгнали Лживых. Народ зажил мирно и счастливо и постепенно забыл про беды и невзгоды. Потомки воинов пару веков правили Сенааром, а потом незаметно куда-то исчезли. То ли ушли из мира, то ли утратили свою силу и стали как все. А Лживые вернулись. Вот и вся сказка.

— Старинные… Интересное название, — я отметил, что, похоже, как раз о тех временах мне и толковал Ездра.

— Это сейчас они «старинные», — ухмыльнулась Евника. — Тогда-то они были самые что ни на есть молодые и современные.

Я с улыбкой кивнул, хороша сказочка. У них тут, помнится, еще и сказание про обещанного к последним временам «избранного» имеется. Что ни говори, маловато времени я провел в графских библиотеках.

— Здесь вообще не разберешь, где выдумки, а где правда. Вот мой отец — он на самом деле верит в Старинных.

— А ты?

— Смотря во что. Ясное дело, жили в старину какие-то сильные воины, без них не обойтись было, времена такие. Но так чтобы сильнее Лживых… Не знаю.

— А оружие? Ездра мне говорил, кое-где подобное встречается.

— Ну да, свежо предание, — девушка усмехнулась. — Отец в него до сих пор верит. И ищет…

— И никак?

— Как видишь. Когда-то давно в Чертоге умельцы пытались ковать что-то похожее на мечи Старинных. Говорят, если очень повезет, еще можно ухитриться купить — те, что не рассыпались ржавым прахом.

— И получалось выковать?

Евника пожала плечами:

— Вроде бы пару-тройку ударов махайры властителей они держат. Простым клинкам и это не под силу — сразу разлетаются осколками, как стекляшки. Если не врут, ими можно было даже ранить Лживого и заставить его отступить. Правда, где их найти?.. О, нам туда!

Лес кончился, и мы оказались на огромном пшеничном поле. Евника пришпорила коня и припустила к возникшей на горизонте деревушке. Я помчался следом.

Вблизи деревня выглядела жалко. Семь домов, пяток полуразбитых сараев, убогие огороды, отделенные друг от друга низенькими барьерчиками, перепрыгнуть которые под силу и хромой курице. Евника пересекла селеньице и, взяв направление к избушке, стоящей на отшибе, скоро стучала в оконное стекло.

Нам открыла опрятная крепкая старуха в выцветших одеждах и платке поверх седых волос. Завидев Евнику, она, не помня себя от радости, сграбастала девушку в охапку.

— Ох, милая! Да неужели! — причитала она, покрывая Евнику поцелуями. Голос у хозяйки оказался густой и низкий.

Через какое-то время сумев вырваться из объятий, Евника повернулась ко мне.

— Бабуль, знакомься: Кадош, мой друг.