Любовь зла - полюбишь...

Людмила

Хотите сохранить хорошую память о курортном городе – не влюбляйтесь там по-настоящему. Впечатление будет испорчено. То же случилось со мной. Я ходила знакомыми улицами, здоровалась со знакомыми людьми, но чувство радости не приходило. Меня ела обида на Александра. Не только на него. Вообще на мужчин, с которыми близко сводила жизнь. Я не понимала, почему мы расставались. Тот же Гера сейчас зарабатывает прилично, и напивается как свинья в любой удобный момент. Никакой радости человеку деньги и собственная жизнь не приносят, если не хочет смотреть на нее трезвыми глазами. Раньше, когда жил со мной, получалось не пить. Все нормально было. Нравилось жить. Теперь, получается, не нравится. Или дело не в том, чтобы жить хорошо, а в том, что ему нужен был повод, чтобы напиваться? Со мной повода не было. Вот и парадокс. У его отца ничего не было, и он пил. У Геры все есть, и он пьет. Ни деньги, ни благополучная жизнь не панацея от пьянства. Врожденный алкоголизм. Может и хорошо, что Сережа этого не видит.

Алексей, как сообщила тетя Валя, вернулся и жил, как и прежде с матерью. Никакой «сибирской язвы», как боялась Митрофановна,  не привез. Смурной только стал, не приветливый. У его дочки Виты учеба не задалась. Не под то мозги заточены, как определила моя тетка. До первых экзаменов дотянула и укатила назад к матери. Остались сын и мать одни. Мужику уже сорок и Митрофановна отчаялась найти ему жену. Видать, так и помрет бобылем. Прошло две недели, как я в Ейске, но мы так и не пересеклись. Я и не искала встреч. Он, похоже, тоже. Оказалась права тогда. Звонок Леши ничего не значил. Взгрустнулось мужику и только. Ничего особенного он ко мне не чувствовал и не чувствует. Теперь, выходя за калитку, не переживала, что неожиданно встречу его.    

Тяжелые думы давили, пока я перебирала клубнику на варенье, обрывая хвостики. На море мне долго сидеть нельзя, чтобы не сгореть, и я подрядилась помогать тетке с первым урожаем. Жара от солнца, давно перевалившего зенит, и от плиты, на которой покрывалось розовой пеной душистое варево, выгоняли из организма всю воду. Пила я как верблюд, чувствуя, как неприятно липнет к телу тонкий сарафан. Попутно отгоняла приставучих ос, кружащихся над вареньем.

 - Жаль, земляники нет,- посетовала тетя, пробуя на ногте большого пальца готовность.- Ароматнее получилось бы.

 - Наверно,- пожала плечами.- Клубнику я любила со сливками. Землянику ела в глубоком детстве.   

 - Люд, ты же помнишь Галю? Работала у Ивана с тобой?- тетя вынесла тазик, в котором лежало три пачки сахара.

Я смутно помнила женщин, которые работали со мной, слишком велика была текучка на работе. Помнила только Наташу, предсказавшую мне отношения с Сашей. И парочку тех, с кем было домой с работы по пути.  

 - Не особо помню. А что с ней?- я облизнула красные от сока пальцы.

 - Муж у нее той осенью ушел в запой, она его выгнала из дома. Так он ушел жить в гараж.

 - Осень вроде теплая была,- вспоминала, что говорила мама по телефону.

Помнится, хвасталась теплом, что у них еще в ноябре астры и георгины цвели. Георгины еще в октябре выкапывали на зиму. А тут погодная аномалия. Не удивительно. Май был холодный, только в июне деревья покрылись полностью листвой. Осенью погода добирала теплом, расщедрившись на бабье лето в месяц длинной.

Думала о всякой ерунде, цеплялась за любую мысль, лишь бы не думать о Саше, об обидах и несбывшихся надеждах на счастье.  

 - Да пусть бы и околел, пьянь такая! Он же забрал сына семнадцатилетнего, и пили вместе,- ругалась тетя, пересыпая ягоды в таз для варки варенья.- Вот и рожай таким дуракам! Совсем мозги водкой разъело. Свою же кровь не жалеет, губит, паразит старый!

Тетя отмеряла сахар мерной кружкой, зло поджав губы.

 - И чем закончилось дело?- мне было все равно, Галю я не помнила, но разговор поддержать надо.

 - Малого Даньку-то в армию забрали, а старый к матери своей уехал. Теперь Галя одна с двумя девчонками осталась, пусть и школьницы,  а все одно довольная ходит. Всем говорит, тяжело двоих одной тянуть, а все лучше, чем с пьянью-мужем, который только валандался и из дому тянул. На развод подавать будет. На алименты не надеется, но мало ли… 

Вот настоящие проблемы у людей. Вот, когда ясно и понятно, почему расходятся. Там уже не только двое страдают, у детей жизнь ломается. А мы с Сашей? Лучше не думать вообще об этом.

Кинула ягоду в рот, с удовольствием ощущая на языке сладкий вкус.

 - Вечером Митрофановна обещала зайти,- со значением проговорила тетя.- Она все еще не отказалась от мысли  вас с Лешкой свести,- я удивленно вскинулась, встретившись с теткой взглядом. При встрече с Митрофановной ничего такого не заметила, но тете виднее.- Знаешь что, Люд… я с ней согласна. Хорошая вы с Лешкой пара.

 - Что его не было почти два года, пока я тут жила, вы с Митрофановной как-то упускаете,- старалась не злиться на вмешательство тети в мою личную жизнь.- Не очень-то я ему… приглянулась, если сбежал.

Невольно сжала сильно в горсти ягоду, и темно-красный сок потек по пальцам, напоминая кровь.  Тихо выругалась, выбрасывая жмых в мусорное ведро и смывая потеки сока.

 - И я ее спрашивала за это,- тетя искоса глянула в мою сторону, проверяя реакцию.- Она только вздыхает и рукой машет. Случилось что-то у Лешки там. Нехорошее что-то. А что случилось, Митрофановна не говорит.

 - «Язва сибирская» у него случилась,- не сдержавшись, выпалила я.- Заразился и лечился. Митрофановна сама как-то призналась.

Поймала на себе понимающий тетин взгляд и отвела глаза. Меня все еще царапала ревность на Лешину женщину, прозванную его матерью «сибирской язвой». Чем я хуже той сибирячки?    

 - Люд, я сама переберу,- присела тетя рядом. Отбирая миску с клубникой.- Ты сходи на пляж Сережку поищи. Долго его нет что-то. Переживаю я. Телефон еще дома оставил, свинтус такой!

Сегодня тетя была злая на всех мужиков. Как мне объяснила, отвечая на мой вопрос, ее с утра оса ужалила в руку. Какая между этим событием и мужиками связь, я так и не поняла. Палец у нее опух и мешал работать. Посидеть, приложив лед, для тети-холерика не вариант. Ей надо срочно затеять варить варенье. Я помогала по мере сил, но не в помощи было дело.

Не споря с ней, я поднялась и пошла мыться.  Быстро собралась, убирая в высокую шишку еще влажные после душа волосы. На мокрое тело натянула длинный белый сарафан. Обула простые шлепанцы.  

Солнце палило от души. Еще не успела пройти половину пути до пляжа, на мне все высохло. По улицам ходили, ездили на машинах «огнеупорные» курортники. От местных их отличало благодушие на лицах и светлая одежда для отдыха. Более чувствительные местные прятались в тени и прохладе домов. К счастью из знакомых никого не встретила. Утомляли постоянные расспросы о житье-бытье. Вспоминать не хотелось, слишком мало прошло времени, слишком все еще болезненно. Хотелось абсолютного вакуума в голове от навязчивых мыслей.    

Добравшись до пляжа, долго вглядывалась в барахтающиеся у берега тела. Солнце уже раззолотило поверхность воды бликами, и различить блондинистую макушку сына смогла бы разве что в бинокль.

 Хорошая мысль! Стоит купить!

 Спустилась на пляж, осторожно обходя загорающих и играющих детей. Скинув шлепки, подхватив подол, пошла по воде, приятно охладившей ступни. Топая вдоль кромки прибоя, всматривалась вдаль, надеясь увидеть сына. Что-то подсказывало, что он не один. Наверняка собрал всех местных друзей. Я даже место их сбора помнила. В том месте скальная порода выступала из воды, и мальчишки всех возрастов отдыхали обычно там. Бывало, что ловили рыбу. На камнях почти не было отдыхающих, скутеров и моторных лодок. Скорее всего, Сережа окопался в том месте. Если там его нет, то остается только ждать, когда проголодается и явится домой.